определяет себя из себя самого. Другая сторона есть та, где дух признает 
существование высшей силы, абсолютные обязанности без соответствующих им прав и 
где то, что он получает за выполнение своих обязанностей, всегда остается 
только милостью. В одном случае основой является самостоятельность духа, в 
другом он скромен и зависим. Отличие его религии от той сферы, где он 
самостоятелен, заключается в том, что он ограничивает познание, науку мирской 
стороной, оставляя для религиозной сферы чувство, веру. 
   y) Тем не менее в сфере самостоятельности духа его деятельность также 
остается обусловленной, и познание, и воля неминуемо должны испытать на себе 
эту обусловленность. Человек требует того, что ему принадлежит по праву, но 
обретет ли он это в действительности, зависит не от него, находится во власти 
другого. В своем познании человек исходит из устройства и структуры природы, а 
это есть данность. Содержание его науки составляет материя, находящаяся вне его.
 Таким образом, обе стороны, независимая и обусловленная, вступают в отношение 
друг с другом, и это отношение приводит человека к признанию того, что все 
создано богом: все вещи, составляющие содержание его знаний, вещи, которыми он 
владеет и которые служат средством для достижения его целей, и 
   211 
   он сам, дух и Духовные спосооиостп, которыми он, как он У'пичы.лич, 
пользуется для того, чтобы достигнуть упомянутою по;-шания. 
   Однако признание это холодно п мертво, так как в нем отсутствует именно то, 
что составляет жизненность данного сознания, в котором он у себя и есть 
самосознание, — отсутствуют это воззрение и это познание. Все определенное 
относится к сфере познания и положенных самим человеком целей; и здесь также 
присутствует лишь собственная деятельность самосознания. Таким образом, данное 
признание неплодотворно, так как оно не идет дальше абстрактно-всеобщего, т. е. 
того, что все есть творение бога, и, что бы познание такого рода ни 
рассматривало (движение планет и его законы, муравья, человека5), оно 
продолжает утверждать одно и то же: все это создал бог. Подобное религиозное 
соотнесение отдельных вещей с богом, монотонное и однообразное, стало бы 
утомительным и назойливым, если бы оно повторялось в каждом отдельном случае. 
Поэтому, провозгласив раз, что бог сотворил все, к этому больше не 
возвращаются; раз и навсегда удовлетворив этим религиозную сторону, в 
дальнейшем в процессе познания и реализации своих целей об этом больше не 
думают. Создается впечатление, будто это признание делается лишь для того, 
чтобы с этим покончить, а отчасти и для того, чтобы предотвратить возможную с 
этой стороны, как бы извне, угрозу; в общем признание это может быть серьезным 
и может не быть таковым. 
   Верующий не устает во всех случаях жизни поднимать взор к небу, хотя бы это 
и повторялось ежедневно и ежечасно. Однако, будучи благочестивым чувством, 
набожность вообще целиком выражает себя в единичном акте и в каждый данный 
момент есть полностью то, что она есть, без какой-либо рефлексии и 
сравнивающего сознания. Там же, где господствует познание и определение из себя 
(Aussichbestimmen), там важную роль играют сравнение и сознание упомянутого 
однообразия, и там раз и навсегда высказывается утверждение общего характера. В 
этой сфере действует рассудок, и ему противостоит религиозное чувство 
зависимости. 
   Ь) Однако и благочестие не избежало той же судьбы, и оно впало в раздвоение. 
Более того, это раздвоен л с уже само по себе настолько в нем наличествует, что 
действительное содержание благочестия может быть только 
   212 
   многообразным и случайным. Оба эти отношения — бла-мин'гпш и сравнивающего 
рассудка — при всем их кажущемся различии имеют то общее, что отношение бога 
   ругой стороне сознания берется как неопределенное к всеобщее. Второе из 
названных отношений прямо вы-гказало это в упомянутом выше утверждении: «Бог 
создал все». 
   и) Но благочестивый подход, рефлексия которого выражена более обстоятельно, 
рассматривает все свойства вещей и все устройство мира с точки зрения целевых 
отношений и сводит все происшествия индивидуальной жизни, а равно и великие 
исторические события к божественной цели, к ее осуществлению или к отклонениям 
от нее. Здесь, следовательно, речь уже идет не о всеобщем отношении к богу, оно 
превращается в определенное отношение и тем самым наполняется более конкретным 
содержанием; самые разнообразные содержания полагаются в отношениях друг к 
другу, а бог провозглашается действенным принципом этих отношений. С данной 
точки зрения звери и окружающая их среда устроены так или иначе для того, чтобы 
они могли находить корм, вскармливать детенышей, могли защищаться против того, 
что может нанести им вред, способны были пережить зиму и защитить себя от 
врагов. В человеческой жизни сторонники данной точки зрения обнаруживают, как 
то или иное как будто случайное происшествие, подчас даже несчастье, ведет 
человека к счастью, будь то вечное или земное счастье. Короче говоря, в 
определенных поступках, естественных отношениях, событиях и т. д. всегда 
усматривается вмешательство бога, его воля. 
   Однако само это содержание, эти цели, конечное содержание случайны, 
восприняты лишь в рамках определенного времени, и сами исчезают без всякой 
видимой последовательности. Так, например, если восхищаться мудростью божьей, 
которая находит свое выражение в устройстве природы, в том, что звери обладают 
всем необходимым и для того, чтобы находить корм, и для защиты от врагов, то 
опыт тут же показывает, сколь мало помогают эти орудия защиты и как создания, 
только что считавшиеся целью, используются другими в качестве средства. 
   И в самом деле, развитие знания опровергло и вьт-«м пило этот внешний