возвращение понятия из его определенности, в которой оно не равно себе, к 
самому себе, когда понятие достигает тождества (Gleichheit) со своей формой и 
снимает свою ограниченность. Это — ритм, чистая, вечная жизнь самого духа, не 
обладая этим движением, он был бы мертв. Дух состоит в том, чтобы иметь своим 
предметом себя, это его манифестация. Однако сначала он выступает как отношение 
предметности, и в этом отношении он есть конечное. Третий момент заключается в 
том, что дух есть предмет для себя, причем так, что в предмете он примирен с 
собой, что он у себя и тем самым приходит к своей свободе, ибо свобода есть 
пребывание у себя. 
   Этот ритм, в котором движется наша наука как целое и все развитие понятия, 
повторяется также в каждом из трех указанных моментов, поскольку каждый из них 
в своей определенности есть тотальность в себе, пока она не положена наконец 
как таковая. Поэтому если понятие появляется сначала в форме всеобщности, затем 
в форме особенности и, наконец, в форме единичности, или, другими словами, если 
все движение нашей науки заключается в том, что понятие становится суждением 
(Urteil) и находит свое завершение в умозаключении (SchlnB), то в каждой сфере 
этого движения будет проходить одно и то же развитие моментов; различие 
заключается только и том, что в первой сфере развитие совершается в 
определенности всеобщности, во второй сфере в определенно- 
   251 
   сти особенного, где оно позволяет моментам выявить себя в качестве 
независимых, и лишь в сфере единичного развитие возвращается к истинному 
умозаключению (Schlufi), опосредствующему себя в тотальности определенностей. 
Это деление есть, таким образом, движение, природа и деятельность самого духа, 
за которым мы только как бы наблюдаем. Необходимость деления заключена в 
понятии, однако необходимость упомянутого процесса должна изобразить, объяснить 
и утвердить себя в самом развитии; поэтому деление, к описанию отдельных частей 
и содержания которого мы теперь переходим, носит чисто исторический характер. 
   I. Общее понятие религии 
   Первый момент есть понятие в его всеобщности, за ним, только в качестве 
второго, следует определенность понятия, понятие в его определенных формах; они,
 эти формы, неминуемо должны быть связаны с самим понятием. 
   Г) философском рассмотрении всеобщее, понятие, не пред мл ряст всего 
исследования, не выносится вперед, как бы на почетное место. В других отраслях 
знания понятия права, природы суть всеобщие определения, которые выносятся 
вперед, вызывая всеобщее замешательство, так как никто не знает, для чего они 
нужны. Правда, никто их и не принимает всерьез; создается впечатление, что 
важны не эти общие определения, важно содержание, отдельные главы. Так 
называемое понятие не оказывает в дальнейшем влияния на это содержание; оно 
имеет лишь одно назначение — примерно определить пределы данного предмета и 
препятствовать тому, чтобы исследование распространилось на содержание другой 
сферы. Такое содержание, например, как магнетизм, электричество, 
свидетельствует о предмете, а понятие — лишь о формальной стороне. При таком 
подходе любое предшествующее исследованию понятие, например право, может 
служить простым наименованием любого самого абстрактного и случайного 
содержания. 
   В философском рассмотрении началом также служит понятие, но оно есть само 
содержание, абсолютный предмет, субстанция, оно подобно ростку, из которого 
вырастет дерево. В ростке содержатся все определения, вся приро- 
   252 
   да дерева, его соки, ветви, однако все это содержится не гаким образом, что, 
взяв микроскоп, можно обнаружить микроскопические ветви и листья, а духовно. 
Так же и понятие содержит всю природу предмета, и само познание есть не что 
иное, как развитие понятия, развитие того, что содержится в понятии в качестве 
бытия в себе, но еще не существует, не эксплицировано, не истолковано. Исходя 
из этих замечаний, мы начинаем с понятия религии. 
   1. Момент всеобщности 
   Первое в понятии религии — снова само всеобщее, момент мышления в его 
совершенной всеобщности. Мыслится не то или иное, но мышление мыслит себя самое,
 предмет есть всеобщее, которое в качестве действующего есть мышление. 
Возвышаясь до истины, религия исходит из чувственных, конечных предметов; если 
же этот процесс становится одним только переходом к другому, то мы имеем 
движение в дурную бесконечность, болтовню, которая не двигается с места. 
Мышление же есть возвышение от ограниченного к абсолютно всеобщему, а религия 
существует лишь посредством мышления и в мышлении. Бог есть не высшее чувство, 
а высшая мысль; и даже если его низводят до представления, то содержание этого 
представления все-таки принадлежит царству мысли. Самым грубым заблуждением 
нашего времени является мнение, согласно которому мышление вредит религии и что 
религия тем прочнее, чем меньше она связана с мышлением. Это недоразумение 
основано на полном непонимании высших духовных отношений. Так, в области права 
принято рассматривать добрую волю как нечто противостоящее интеллекту и тем 
скорее усматривают в человеке истинно добрую волю, чем меньше он склонен думать.
 Между тем право и нравственность определяются именно тем, что я способен 
мыслить, т. е. рассматриваю свою свободу не как свободу своей эмпирической 
личности, которая принадлежит мне как этому особенному, с помощью которой я 
могу хитростью или силой подчинить себе другого, а как сущее в себе и для себя, 
как всеобщее. 
   Утверждая, что религия содержит в себе момент мышления в его совершенной 
всеобщности и что неограниченно-всеобщее есть высшая, абсолютная мысль, мы 
здесь еще не устанавливаем различия между субъективным и