Однако сторонникам упомянутой рассудочной точки зрения представляется, что 
кантовская философия существует лишь для того, чтобы еще свободнее оперировать 
этими категориями. 
   И уже совсем неуместно, пошло выдвигать в качестве аргументов против 
философии такие категории, как не- 
   248 
   посредственность, факты сознания, и пояснять, что бесконечное отличается от 
конечного, объект от субъекта, будто это не известно любому человеку, не говоря 
уже о философе, будто подобную тривиальную истину вообще надо доказывать. И тем 
не менее многие не останавливаются перед тем, чтобы торжествующе преподносить 
такого рода глубокомысленные идеи, полагая, что они сделали необычайное 
открытие. 
   Здесь мы ограничимся лишь указанием на то, что определения подобно конечному 
и бесконечному, субъекту и объекту, правда, различны — на этом основаны все 
упомянутые сверхглубокомысленные мудрые пересуды,— но вместе с тем и 
нераздельны. В качестве примера из мира природы можно привести северный и южный 
магнитные полюсы. Утверждают, что упомянутые определения различны, как небо и 
земля. Верно, они действительно различны, однако, как явствует уже из самого 
этого образа, вместе с тем и нераздельны: нет земли без неба и неба без земли. 
   Трудно вести дискуссию с людьми, которые выступают против философии религии, 
будучи уверенными в своем превосходстве; так, они со всей решительностью 
заявляют, что непосредственность — нечто иное, чем опосредствование, проявляя 
при этом полное невежество, полное непонимание тех форм и категорий, с помощью 
которых они нападают на философию и судят о ней. Свои взгляды они высказывают с 
непосредственностью невежд, не дав себе труда даже поразмыслить над предметами, 
о которых они говорят, попытаться найти эти определения во внешней природе или 
в своем внутреннем опыте, в глубине своего сознания, в своем духе. 
Действительность не являет себя им, она им чужда и неведома. Поэтому их 
направленные против философии пересуды не более чем болтовня школьников, 
цепляющихся за пустые, лишенные содержания категории, тогда как, занимаясь 
философией, мы находимся не в школе, а в мире действительности, не воспринимаем 
богатство его определений как отягощающее нас ярмо, а свободно движемся среди 
них. К тому же все те, кто столь рьяно сражается с философом) и возводит 
напраслину на нее, не способны в своем конечном мышлении постигнуть философское 
положение и, даже повторяя слова философского положения, искажают его смысл, 
ибо они не постигают его бесконечности и вводят в него свои конечные отношения. 
Философия же неуто- 
   249 
   мимо и с величайшим старанием изучает своего противникa. Для пес это, правда,
 необходимое следствие ее понятии, и, подавая обе стороны, себя и свое 
противоположное (scrum index suit et false), она удовлетворяет лить внутреннее 
стремление своего понятия; правда, она могла бы ожидать ответных усилий со 
стороны своего противника, которому следовало бы забыть о своей вражде и 
постараться спокойно познать сущность философии. Однако эти ожидания оказались 
напрасными, и великодушное стремление стать на точку зрения противника, 
пристыдить его ни к чему не привело; противник не успокаивается и продолжает 
стоять на своем. Если же враждебная философии концепция на наших глазах 
рассыпается в прах и растворится в тумане, то тем самым мы увидим подтверждение 
нашей позиции и мышления в понятиях, а не просто отстоим наше право против 
других. Убедить наших противников, оказать на них какое-либо влияние невозможно,
 ибо они твердо держатся своих ограниченных категорий. 
   Мыслящий дух должен находиться за пределами всех названных форм рефлексии, 
он должен знать их природу, истинное отношение, которое в них присутствует, 
бесконечное отношение, т. е. то, в котором снята их конечность. Тогда окажется, 
что непосредственное знание есть столь же одностороннее, как и 
опосредствованное. Истина есть их единство, непосредственное знание, которое 
есть вместе с тем и опосредствованное, опосредствованное, которое есть вместе с 
тем простое знание в себе, непосредственное отношение с самим собой. Поскольку 
односторонность снимается подобным соединением, это отношение есть отношение 
бесконечности. Здесь — соединение, в котором различенность названных 
определенностей в такой же мере снята, в какой эти определенности, будучи 
сохраненными в своей идеальной форме, обретают высокое назначение служить 
пульсом жизненности, импульсом, движением, беспокойством духовной и природной 
жизни. 
   Поскольку мы начинаем наше последующее изложение религии с высшей и 
последней сферы, можно было бы предположить, что суетность вышеназванных 
отношений давно преодолена. Однако ввиду того, что мы не начинаем с первых 
ступеней науки, а рассматриваем собственно религию, то в самой этой сфере 
необходимо обратить внимание на то, какие именно рассудочные отно- 
   250 
   шения играют здесь известную роль. Отослав тем самым читателя к последующему 
изложению, мы переходим к общему обзору, к делению нашей науки. 
   С ДЕЛЕНИЕ 
   В науке как таковой может существовать лишь один метод, так как метод есть 
не что иное, как объясняющее себя понятие, а оно есть лишь одно. Поэтому в 
соответствии с моментами понятия изложение и развитие религии делится на три 
части. Сначала мы рассмотрим понятие религии в его всеобщности, затем в его 
особенности как разделяющее себя и различающее себя понятие, это -сфера 
перводеления (des Ur-teils) 50a, ограниченности, раз-личенности и конечности, и,
 наконец, понятие, замыкающее себя в себе, умозаключение (den Schluti), или