тождество, вызвавшее столь серьезное опасение. 
   Тем самым мы убеждаемся, в какой мере основное философское понятие 
содержится в нашем образовании в качестве его элемента, и обнаруживаем, что 
философия отнюдь не возвышается над своей эпохой в качестве чего-то, в корпе 
отличного от ее всеобщей определенности; но один и тот же дух пронизывает 
действительность и философское Мышление. Разница заключается лишь в том, что 
последнее есть подлинное самосознание действительного. И эпоха, и ее философия 
несут в себе одно и то же движение; разница же заключается только в том, что 
определенность эпохи кажется как бы случайной, неоправданной и может находиться 
в непримиримом, враждебном отношении к истинно существенному содержанию, тогда 
как философия в качестве оправдания принципа есть одновременно всеобщее 
успокоение и умиротворение. 
   Подобно тому как лютеровская реформация вернула веру к первым векам 
христианского учения44, так и принцип непосредственного знания вернул 
христианское познание к его первым элементам. Однако редукция та- 
   241 
   кого рода прежде всего приводит к утрате существенного содержания, тогда как 
философия рассматривает самый принцип непосредственного знания как содержание и 
в качестве такового ведет его к истинному расширению в самом себе. 
   Надо сказать, что отсутствие сознания в том, что противополагает себя 
философии, поистине безгранично. Именно утверждения, направленные на то, чтобы 
опровергнуть философию и наиболее резко ей противостоять, оказываются при 
рассмотрении их содержания в согласии с тем, против чего они были направлены. 
   В результате же занятия философией оказывается, что стены, которые должны 
были абсолютно разъединять, становятся прозрачными, что там, где предполагалась 
наибольшая противоположность, обнаруживается, если вникнуть в суть дела, 
абсолютное согласие. 
   В ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ВОПРОСЫ 
   Прежде чем перейти к предмету нашего исследования, мы считаем необходимым 
остановиться на ряде предварительных вопросов, вернее, подвергнуть их такому 
лсс.к'домнишо, результаты которого покажут, возможно ли вообще познание религии 
разумом. Исследование этих вопросов и ответ на них представляются нам 
необходимым потому, что они в качестве предмета всеобщего философского интереса 
нашей эпохи в наибольшей степени занимают умы; к тому же они касаются тех 
принципов, которые лежат в основе современных взглядов на содержание религии и 
на его познание. Если же мы откажемся от подобного исследования, то нам 
придется по крайней мере показать, что отказ этот не случаен, что мы имеем на 
это право, поскольку существенное содержание подобного исследования входит в 
саму нашу науку, и все эти вопросы могут быть решены лишь ею. 
   Поэтому здесь мы ограничимся рассмотрением тех препятствий, которые 
упомянутые выше образованность и воззрения нашего времени противопоставляют 
спекулятивному познанию религии. 
   1. Сначала предметом нашего исследования будет не религия вообще, а 
позитивная религия, которая, как при-лято утверждать, дана богом, покоится на 
авторитете, иремышающем человеческий, и поэтому находится вне 
   242 
   человеческого разума, возвышается над ней. Пер-mi.im из упомянутых 
препятствий служит мнение, согласно которому нам следовало бы сначала 
обосновать право и способность разума заниматься истиной и учением той религии, 
которая, по общему мнению, находится вне сферы человеческого разума. Между тем 
познание в понятиях вступает и должно вступать в отношение с позитивной 
религией. Правда, утверждалось и утверждается еще теперь, что позитивная 
религия есть для себя, что ее учение мы принимаем как данное, уважаем и 
почитаем его, но что разум и мышление в понятиях находятся по другую сторону, 
что они — позитивная религия и разум — не должны вступать в отношения друг с 
другом, разум — в отношение с названным учением. Некогда философы пытались 
таким способом отстоять свободу философского исследования 45. Они утверждали, 
что философия есть особая сфера, которая не должна наносить ущерб позитивной 
религии, в результате чего выводы философского познания стали подчинять учению 
позитивной религии. Мы не хотим, однако, становиться в нашем исследовании на 
такую точку зрения. 
   В представлении, согласно которому вера и свободное философское исследование 
могут спокойно сосуществовать, не затрагивая друг друга, заключено нечто ложное.
 Нет никаких оснований полагать, что вера в содержание позитивной религии 
устоит, если разум убедится в его несостоятельности. Поэтому церковь была 
вполне последовательна и права, когда отказалась признать, что разум может быть 
противопоставлен вере и тем не менее подчинен ей 46. Человеческий дух в его 
глубинах не есть нечто столь разорванное, чтобы в нем могло существовать нечто 
двойственное, само себе противоречащее. Если между пониманием и религией 
возникает конфликт, то он неизбежно ведет к отчаянию, вытесняющему 
примиренность, разве только познанию удается устранить этот конфликт. Подобное 
отчаяние есть односторонне проведенное умиротворение. Одна сторона 
отбрасывается, другая удерживается; однако это не есть подлинный мир. В 
результате подобного умиротворения происходит следующее: в одном случае дух, 
раздвоенный в себе, отбрасывает требования понимания и стремится вернуться к 
непосредственному, религиозному чувству, это может произойти только в том 
случае, если дух совершит над собой насилие, ибо самостоятельность созна- 
   243 
   пия требует своего удовлетворения, не позволяет силой отторгнуть себя, и 
здоровый дух не может отказаться от самостоятельного мышления. В этом случае