^ же живет в качестве предпосылки в духе и душах людей. Ибо общее между 
философией и современной ей образованностью заключается в том, что обе онп 
считают разум той областью духа, где бог открывает себя людям. 
   Ь) Однако принцип непосредственного знания не удовлетворяется этой простой 
определенностью, этим непосредственным содержанием и выражает себя не только 
утвердительно; он вступает в полемику с познанием, выступая в первую очередь 
против познания и постижения бога в понятиях. Эта точка зрения не только 
требует непосредственности веры и знания, не только утверждает, что с 
самосознанием связано сознание бога, но и декларирует, что отношение к богу 
вообще может быть только непосредственным41. Непосредственность этого отношения 
считается единственно возможной и противопоставляется другому определению — 
определению опосредствования; поскольку же философия есть опосредствованное 
знание, сторонники названного принципа объявляют ее конечным знанием о конечном.
 
   С точки зрения непосредственного знания мы должны удовлетвориться знанием 
того, что бог есть, не зная того, что он есть. Содержание, наполнение 
представления о боге, отрицается. Мы говорим о познании в том случае, когда мы 
знаем о предмете не только, что он есть, но и что он есть; и знание это не 
сводится к ряду сведений о предмете, к уверенности в том, что он есть, но 
познание должно быть знанием об определениях предмета, о его содержании, должно 
быть наполненным, доказанным, т. е. таким знанием, в котором познана 
необходимость связи этих определений. 
   При более пристальном рассмотрении того, что заключено в положении о 
непосредственном знании, окажется, что сознание должно таким образом относиться 
к своему содержанию, чтобы оно само и его содержание, бог, были нераздельны. 
Это отношение как таковое, т. с. знание о боге и неразделенность сознания с 
этим содержанием, и есть то, что мы называем религией. Однако упомянутое 
утверждение содержит и нечто другое, а именно: что мы должны ограничиться 
рассмотрением религии как таковой, вернее, рассмотренном отношения к богу, и не 
стремиться к познанию бога, божественного 
   239 
   содержания, каким оно в своей сущности являет себя в себе самом. 
   Далее, в этом же смысле утверждают: мы можем знать только наше отношение к 
богу, но не то, что есть бог, п лишь наше отношение к богу относится к той 
сфере, которая вообще называется религией. Этим п объясняется, что в наши дни 
мы слышим только о религии и не находим исследований, где ставится вопрос, что 
есть природа бога, бог в себе самом и как определять божественную природу. Бог 
как таковой не делается предметом изучения, знание не проникает в этот предмет, 
не выявляет в нем различенные определения, которые позволили бы постигнуть его 
как отношение этих определений и отношение в себе самом. Бог, согласно этой 
точке зрения, не есть предмет нашего познания, таковым является лишь наша 
соотнесенность с богом, наше отношение к нему42; и, по мере того как 
исследований о природе бога становится все меньше, все более настойчиво 
выдвигается требование, чтобы человек был религиозен, оставался бы таковым, но 
при этом не стремился бы к по-зпанию божественного содержания. 
   с) Однако если мы попытаемся выявить сущность положении о непосредственном 
знании, сущность того, что в этом .чнапнн непосредственно выражено, то мы 
обнаружим, что здесь идет речь о боге в его соотношении с сознанием так, что 
соотношение это не может быть разделено, т. е. требует рассмотрения обеих его 
сторон. Тем самым прежде всего признается существенное различие, содержащееся в 
понятии религии: с одной стороны, субъективное сознание, с другой — бог как 
предмет в себе43. Вместе с тем утверждается, что обе эти стороны находятся в 
существенном отношении, причем важно именно это неразрывное отпошепие в религии,
 а совсем не то, что мы вообразим себе или примыслим о боге. 
   Истинное, подлинное в этом утверждении составляет сама философская идея; 
однако в рамках непосредственного знания она выступает в ограниченности, 
которую философия устраняет, показывая, насколько эта ограниченность 
одпостороння и далека от истины. В соответствии с философским понятием бог есть 
дух, конкретное; если же мы далее спросим, что есть дух, то обнаружим, что 
основное понятие о духе и есть то, что в своем развитии составляет все 
религиозное учение. Здесь можно предварительно сказать следующее: сущность духа 
в том, 
   240 
   чтобы открывать себя, чтобы быть для духа. Дух есть / для духа, но не 
случайным, внешним образом — он лишь * постольку есть дух, поскольку он есть 
для духа. Таково > само понятие духа. Или если выразить это на языке, более 
соответствующем богословскому пониманию: бог есть в своей сущности дух в той 
мере, в какой он пребывает в своей общине. И если, как принято утверждать, мир, 
чувственный универсум, должен иметь зрителей и быть для духа, то тем более 
должен быть для духа бог. 
   Поэтому подобное познание не может быть односторонним, не может ограничиться 
простым рассмотрением субъекта в его конечности, в его случайной жизни, но 
должно рассматривать субъект в том аспекте, в котором его содержание есть 
бесконечный, абсолютный предмет. Ибо если мы рассматриваем субъект для себя, то 
мы рассматриваем его в сфере конечного знания, знания о конечном. Поскольку, 
однако, утверждается, что бога не следует рассматривать так, как он существует 
для себя, что знать о боге можно только в его отношении к сознанию, постольку 
единство и нераздельность обоих определений, знания о боге и самосознания, 
должны сами исходить из той предпосылки, которая выражена в упомянутом выше 
тождестве, более того, именно в этом единстве определений и содержится