интеллекта. Посредством постоянного углубления в себя и постоянных размышлений 
человек должен отождествиться с этим принципом; он должен быть свободен от 
страстей, склонностей, действий и достигнуть такого состояния, когда он ничего 
не желает и ничего не совершает. 
   Здесь не может быть и речи о добродетели, пороке, примирении или бессмертии: 
святость человека состоит в том, что он в этом уничтожении, в этом молчании 
соединяется с богом, с ничто, с абсолютным. Высшая цель — в отсутствии всякого 
побуждения плоти, всякого движения души. Когда эта ступень достигнута, нет 
более переходов, чередований, и человеку нечего более опасаться переселений 
души после смерти; тогда он тождествен богу. Здесь, таким образом, выражен 
теоретический момент, согласно которому человек субстанциален, есть для себя. 
Практическая сторона состоит в том, чтобы он этого желал: если он пожелает, 
тогда то, что есть, станет для него предметом, который он видоизменяет, на 
который он накладывает свою форму. Практическое значение религиозного чувства 
определяется содержанием того, что считается истинным. В этой религии, однако, 
еще содержится тот теоретический момент, что это единство, эта чистота, это 
ничто абсолютно самостоятельны по отношению к сознанию, что его назначение 
состоит в том, чтобы не противодействовать предметному, не формировать его, а 
предоставить ему самому обрести в себе покой. Это и есть абсолютное: человек 
ничего не создает из себя. Значение человека в том, чтобы его самосознание 
обрело аффирмативное отношение к упомянутой теоретической субстанциальности — 
обратное тому отношению, которое 
   526 
   (поскольку предмет не имеет для него определения) только негативно по своей 
природе, и именно поэтому только аффирмативно в качестве отношения субъекта к 
своей собственной внутренней сущности, которая есть мощь, превращающая все 
объективное в негативное, т. е. аф-фнрмативна только в своей тщете. Тишина и 
мягкость на мгновение создают в культе ощущение вечного покоя как существенного,
 божественного бытия; эта определенность окрашивает и всю жизнь вне культа. 
Однако самосознание может по своему желанию превратить всю свою жизнь в 
длящееся состояние подобной тишины и лишенного существования размышления, и 
этот действительный уход из жизни с ее внешними проявлениями, потребностями и 
деятельностью в тихие глубины духа, а следовательно, единение с теоретической 
субстанциальностью считается наивысшим совершенством. У этих народов возникают 
большие религиозные ассоциации, члены которых живут в спокойствии духа и тихом 
созерцании вечного вдали от мирских интересов и дел. 
   Если человек сохраняет в своих помыслах эту негативную направленность, 
ограждает себя не от внешнего мира, а от самого себя и соединяется с ничто, 
освобождается от всякого сознания и всех страстей, тогда он возвышается до того 
состояния, которое у буддистов называется нирваной. Тогда человек освобождается 
от бремени. не подвержен более воздействию гнета, болезни, возраста и смерти; 
его следует считать самим богом, он стал Буддой. 
   2. Если человек, перейдя в эту абстракцию, полное одиночество, в это 
отречение, в ничто, достигает того, что он становится неразличимым от бога, 
вечным, тождественным с богом, то здесь в учении Фо, Будды в качестве 
существенного момента выступает представление о бессмертии и переселении души. 
Эта точка зршшя, собственно говоря, выше той, согласно которой сторонники Дао 
должны стать бессмертными шэнами. 
   Когда высшим определением человека считается достижение бессмертия 
посредством медитации, погружения в самое себя, то этим не сказано, что душа, в 
себе пребывающая в качестве таковой, в своей сущности бессмертна, что 
бессмертен дух, но лишь то, что человек может сделать себя, должен сделать себя 
бес см ертпым только с помощью этой абстракции, этого возвышения. Идея 
бессмертия заключается в том, что человек мыслит, что 
   527 
   в своей своооде он у самого сеоя, поэтому он независим, ничто другое не 
может вторгнуться в его свободу, он соотносится лишь с самим собой, другое не 
может обрести для него значимость. 
   Это равенство с собой, «я», это у-себя-самого-сущее, истинно бесконечное, 
это, говорится далее, бессмертно, не подвержено никаким изменениям; оно само 
есть неизменное, только в себе сущее, только в себе движущееся. «Я» есть не 
мертвый покой, а движение, но такое, которое не называется изменением, а есть 
вечный покой, вечная ясность в себе самом. 
   Поскольку бог осознается как существенное, мыслится в своей существенности и 
есть в-самом-себе-бытие, у-себя-бытие, истинное определение, то это 
в-самом-себе-бытие, эта существенность осознается по отношению к субъекту как 
природа субъекта, духовного в себе. Эта существенность принадлежит и субъекту 
души; сознается, что она бессмертна, что ей присуще чистое существование, но в 
собственном смысле еще не существование в качестве этой чистоты, т. е. еще не в 
качестве духовности, так как с этой существенностью еще связано, что форма 
существования еще обладает чувственной непосредственностью, которая, однако, 
только акцидентальна. 
   Бессмертие состоит, следовательно, в том, что у себя сущая душа, будучи 
сущностной, в то же время существует. Сущность без существования — лишь 
абстракция; существенность, понятие должны быть мыслимы существующими. 
Следовательно, существенность также должна реализоваться, по форма реализации 
есть чувственное существование, чувственная непосредственность. Переселение 
души заключается в том, что душа продолжает свое существование после смерти, но 
в ином чувственном образе. Так как душа еще постигается абстрактно как 
в-самом-себе-бытие, то эта форма ее пребывания безразлична, дух познается не