изменяющееся, доступное уничтожению качество, отсутствовала временная сущность. 
Это раздосадовало Бриму, в результате чего меж его глаз выступил коричневый дух.
 Он сел против Примы, поджав ноги и скрестив руки, и заплакал. Дух спросил: 
«Кто я и где мне находиться?» Брима сказал ему: «Ты будешь Рудрой, 
местопребыванием твоим будет вся природа, иди и сотвори людей». Так дух и 
поступи.!. Созданные им люди были более дикими, чем тигры, ибо в них не было 
ничего, кроме способности уничтожать. Они уничтожили себя, так как единственной 
их страстью был гнев. Таким образом, мы видим, что три бога действуют 
обособленно друг от друга, и все, созданное ими. односторонне, лишено истины. В 
конечном итоге Брима, Вишну и Рудра объединились в своем могуществе и создали 
людей; их было десять. 
   с. Культ 
   Характеру божественного мира соответствует субъективная религия, 
самопостижение самосознания в отношении к его божественному миру. 
   Подобно тому как в субъективной религии идея достигла в своем развитии того, 
что из нее вышли ее основные определения, которые, однако, остались 
внеположными друг другу, и эмпирический мир также остался внешним и непонятным 
по отношению к ним и к самому себе, предоставленным поэтому произволу 
воображения,— так и развивающееся в разных направлениях сознание оказывается 
неспособным постигнуть себя как истинную субъективность. Вершина в этой сфере — 
чистое равенство мышления, которое одновременно определено как в себе сущая, 
творческая мощь. Однако эта основа носит чисто теоретический характер; она еще 
— субстанциальность, из которой, правда, все выходит и которая все содержит в 
себе, но вне которой все содержание высгу- 
   501 
   пает самостоятельно, не становясь в своем определенном существовании и 
отношении посредством этого единства объективным и всеобщим. 
   Чисто теоретическое, формальное мышление обретает такое случайно 
определенное содержание: мышление может абстрагироваться от него, но не 
способно возвысить его до системы связей и тем самым до закономерного 
совместного бытия. Поэтому мышление здесь вообще не получает практического 
значения, т. е. деятельность и воля не дают определениям мышления всеобщего 
определения, а форма, развиваясь, правда, в себе в соответствии с природой 
понятия, не выступает в таком определении, где она была бы положена им, 
содержалась бы в его единстве. Поэтому действие воли не достигает свободы воли, 
содержания, которое, будучи определено единством понятия, именно поэтому было 
бы разумнее, объективнее, правомернее. Напротив, это единство остается 
единством, обособленным по своему существованию, лишь в себе сущей, 
субстанциальной мощью — Брахмой, который отпустил действительность как 
случайность, и теперь предоставляет полную свободу ее дикости и произволу. 
   Культ есть прежде всего отношение самосознания к Брахме, но затем и ко всему 
остальному, вне его сущему, божественному миру. 
   I. Что касается первого отношения, отношения к Брахме, то его отличие и 
своеобразие для себя также заключается в том, что оно изолируется от остального 
конкретного, религиозного и временного наполнения жизни. 
   1. Брахман есть мышление, человек мыслит, следовательно, Брахман существенно 
имеет свое существование в самосознании человека. Однако человек здесь вообще 
определен как мыслящий, или мышление как таковое, и прежде всего как чистая 
теория, имеет здесь всеобщее существование, так как само мышление определено 
как таковое, как мощь в себе, следовательно, содержит в себе форму вообще, т. е.
 абстрактно, или имеет в себе определение наличного бытия вообще. 
   Человек здесь вообще не только мыслящий, но есть мышление для себя, сознает 
себя как чистое мышление, ибо мы только что указали на то, что мышление как 
таковое достигает здесь существования, что человек имеет здесь представление о 
мышлении в себе самом. Или он есть мышление для себя, ибо мышление в себе есть 
мощь; 
   502 
   однако именно данная мощь есть эта бесконечная, относящаяся к самой себе 
негативность, которая есть для-себя-бытие. Для-себя-бытие, объятое всеобщностью 
мышления вообще, возвышенное в ней до свободного равенства самому себе, есть 
лишь душа живого, а не могучее, находящееся в плену у единичного вожделения 
самосознание, знающая себя в своей всеобщности самость сознания, которая, мысля 
себя, представляя себя таким образом, знает себя в качестве Брахмана. 
   Если мы будем исходить из определения, согласно которому Брахман есть 
сущность в качестве абстрактного единства, погружения в себя, то и в качестве 
такого погружения в себя он имеет свое существование в конечном субъекте, в 
особенном духе. К идее истинного принадлежит всеобщее, субстанциальное единство 
и равенство с собой, но так, чтобы оно было не только чем-то неопределенным, не 
только субстанциальным единством, но было бы определено в себе. Определение 
Брахмана находится вне его. Следовательно, наивысшей определенностью Брахмана, 
сознанием, знанием его реального существования, этой субъективностью единства 
может быть лишь субъективное сознание как таковое. 
   Подобное отношение не может быть названо культом, ибо оно не есть отношение 
к мыслящей субстанциальности как к некой предметности, но непосредственно 
осознается определенностью моей субъективности какясаж. В самом деле, «я» и 
есть это чистое мышление, и «я» -даже его выражение, ибо «я» как таковое есть 
это абстрактное, лишенное определений тождество меня со мной во мне; «я» как 
«я» есть мышление лишь как положенное с определением субъективного, 
рефлектированного в себя существования,— мыслящее. Вместе с тем поэтому следует 
допустить и обратное, что мышление в качестве этого абстрактного мышления имеет