Переход от конечного к бесконечному, от акцидентального к субстанциальному и 
т. п. принадлежит деятельности мышления в сознании и есть собственная природа 
самих этих определений, то, что они поистине суть. Конечное не есть абсолютное, 
его назначение — преходить и становиться бесконечным; назначение единичного в 
том, чтобы вернуться во всеобщее; акцидентального — в том, чтобы вернуться в 
субстанцию. Этот переход постольку есть опосредствование, поскольку он есть 
движение от начальной, непосредственной определенности к ее другому, к 
бесконечному, всеобщему, а субстанция есть не просто непосредственное, а нечто 
посредством этого перехода становящееся, полагающее себя. Что такова истинная 
природа самих этих определений, уже доказано в логике, и существенно необходимо 
твердо запомнить подлинный смысл следующего: не мы переходим в чисто внешней 
рефлексии от этого определения к ее другому, а сами эти определения совершают 
этот переход, необходимый для них по самой их природе. На этой диалектической 
стороне конечного, о которой здесь идет речь, я считаю необходимым еще вкратце 
остановиться. 
   Мы говорим: это есть; такое бытие одновременно конечно; то, что оно есть, 
оно есть благодаря своему концу, своему отрицанию, своей границе, началу в нем 
другого, которое не есть оно само. Конечное — это качественное определение, 
качество вообще; в конечном качество есть просто определенность, 
непосредственно тождественная бытию, и, если исчезает качество, исчезает и это 
нечто. Мы говорим: нечто есть красное; здесь красное — качество, если оно 
перестает существовать, то нечто уже не есть прежнее, и если оно не есть 
субстанция, которая может это вынести, то нечто исчезает. То же происходит в 
сфере духа. Есть люди с совершенно определенным характером, если он утерян, то 
они погибают. Основным качеством Катона была Римская республика, как только она 
перестала существовать, умер и Катон16. Это качество было настолько присуще ему,
 что без него он не мог существовать. Это качество конечно, оно есть в сущности 
граница, отрицание. Границей Катона был гражданин Римской республики; его дух, 
его идея не выходили за пределы этого понятия. Поскольку качество составляет 
границу нечто, мы называем это нечто конечным, оно 
   461 
   существенно есть в своей границе, в своем отрицании; особенность отрицания и 
особенность нечто тем самым существенно состоят в отношении к его другому. Это 
другое — не другое конечное, а бесконечное. Посредством своей сущностности 
конечное состоит в том, что оно имеет ее в своем отрицании; в развитом виде это 
есть другое, здесь это — бесконечность. 
   Главная мысль заключается в том, что конечное определено как нечто, имеющее 
свое бытие не в себе самом, а находящее то, что оно есть, в другом, и это 
другое есть бесконечное. Конечное и есть именно то, что свою истину имеет в 
бесконечном; оно есть не оно само, а его противоположность, бесконечное. 
   Это движение необходимо, оно положено в понятии, конечное конечно в себе — 
такова его природа. Возвышение к богу есть именно то, что мы видели: конечное 
самосознание не остается в сфере конечного, покидает его, отказывается от него 
и представляет себе бесконечное. Это происходит в возвышении к богу и есть 
разумное в конечном самосознании. Такой ход развития есть глубоко внутреннее, 
чисто логическое, однако в таком понимании он выражает лишь одну сторону 
целого: конечное исчезает в бесконечном, такова его природа, она состоит в том, 
чтобы полагать бесконечное как свою истину; бесконечное же, которое стало 
таковым, само есть только абстрактное бесконечное, определенное лишь негативно 
как неконечное. Бесконечное также должно, в соответствии со своей сущностью, 
снять себя в качестве этого лишь негативного определения и определить себя 
вообще; с одной стороны, снять свое отрицание и положить себя как утверждение, 
с другой — снять и свою абстрактность, обособить себя и положить в себя момент 
конечности. Сначала конечное исчезает в бесконечном, оно не есть, его бытие — 
лишь видимость; тогда мы имеем перед собой бесконечное только как абстрактность 
внутри его сферы, и его определение состоит в том, чтобы снять эту 
абстрактность. Это — отрицание отрицания, само с собой соотносящееся отрицание, 
а оно есть абсолютное утверждение и одновременно бытие, ибо простое отношение с 
собой есть бытие. Тем самым и второе, бесконечное, есть не положенное вообще, а 
также утверждение, и, следовательно, оно есть в том, чтобы определить себя в 
себе, сохранить в себе момент конечного, но сохранить его идеально, оно есть 
отрицание отрицания, содержит, следовательно, от- 
   462 
   личие одного отрицания от другого отрицания, тем самым и нем есть граница и 
тем самым конечное. При более точном определении одно отрицание есть 
бесконечное, другое — конечное, а истинная бесконечность есть единство обоих. 
   Лишь оба этих момента в их совокупности составляют природу бесконечного и 
его истинное тождество. Только такое целое есть понятие бесконечности. Это 
бесконечное следует отличать от упомянутого выше, от бесконечного в 
непосредственном знании, или от вещи в себе; последнее — негативное, лишенное 
определений бесконечное, пе-конечное только кантовской философии. Истинное же 
бесконечное — уже не потустороннее, оно имеет в себе определенность. 
   В естественной религии, как ни несовершенно единство конечного и 
бесконечного по ее определению, уже содержится сознание божественного как 
субстанциального, которое вместе с тем определено и тем самым имеет форму 
естественного существования. То, что в этой религии созерцается в качестве бога,
 есть эта божественная субстанция в естественной форме. Здесь содержание, 
следовательно, конкретнее, тем самым лучше, содержит больше истины, чем 
содержание в непосредственном знании, которое не хочет познать бога потому, что 
он не определен. Естественная религия стоит выше воззрений новейшего времени,