только относительных отталкивания и притяжения.
   Относительное  отталкивание  есть  взаимное  недопускание  наличествующих
(vorhandenen) многих "одних", которые, как предполагают, застают друг  друга
как непосредственные. Но что имеются многие "одни", в этом  ведь  и  состоит
само отталкивание;
   предпосылка, которую оно  будто  бы  имеет,  есть  лишь  его  собственное
полагание. Далее, определение бытия, которое будто бы присуще "одним"  сверх
того, что они положены, - определение, благодаря которому они  оказались  бы
предшествующими,  также  принадлежит  отталкиванию.  Отталкивание  есть  то,
благодаря чему "одни" проявляют и сохраняют себя как "одни",  то,  благодаря
чему они существуют, как таковые. Само отталкивание и есть  их  бытие;  оно,
таким образом, не нечто относительное к некоторому другому наличному  бытию,
а относится всецело лишь к самому себе.
   Притяжение есть полагание "одного", как такового, реального  "одного",  в
отношении которого "многие" в своем наличном  бытии  определяются  как  лишь
идеальные и исчезающие. Таким образом, притяжение сразу же предполагает само
себя, а именно предполагает себя в том определении других "одних",  согласно
которому они  идеальны;  другие  "одни"  должны  были  бы  к  тому  же  быть
для-себя-сущими, а для иных, стало быть,  и  для  любого  притягивающего,  -
отталкивающими.  В  противоположность  этому  определению  отталкивания  они
приобретают идеальность не через одно лишь отношение к притяжению,  она  уже
предположена, есть в себе сущая идеальность "одних", так как они как  "одни"
- включая и то "одно", которое представляют себе  как  притягивающее,  -  не
отличны друг от друга, суть одно и то же.
   Это само-себя-предполагание (Sich-selbst-Voraussetzen) обоих определений,
каждого из них самого по себе, означает, далее, что каждое из них содержит в
себе  другое  как  момент.  Себя-предполагание   (Sichvoraussetzen)   вообще
означает полагание себя в "одном" как своего отрицательного -  отталкивание;
а то, что здесь предполагается, есть то же самое, что  и  предполагающее,  -
притяжение. То, что каждое из них есть в себе  лишь  момент,  означает,  что
каждое из них спонтанно переходит в другое, отрицает себя  в  самом  себе  и
полагает себя как иное самого себя.  Поскольку  "одно",  как  таковое,  есть
выхождение вовне себя, поскольку оно само состоит лишь в том,  что  полагает
себя как свое иное, как "многое", а "многое" также состоит лишь в  том,  что
сосредоточивается в себе и полагает  себя  как  свое  иное,  как  "одно",  и
поскольку именно в этом они соотносятся лишь с самими собой и каждое из  них
продолжает себя в своем ином,  постольку,  следовательно,  выхождение  вовне
себя (отталкивание) и полагание себя как "одного" (притяжение)  уже  в  себе
нераздельны. Но в относительных отталкивании и притяжении, т.  е.  в  таких,
которые предполагают непосредственные, налично сущие "одни",  положено,  что
каждое из них отрицает себя в самом себе, а тем  самым  и  продолжает  себя,
переходя  в  свое  иное.  Отталкивание   налично   сущих   "одних"   -   это
самосохранение "одного" через  взаимное  недопускание  других,  так  что  1)
другие "одни" отрицаются в нем - это сторона его  наличного  бытия  или  его
бытия-для-иного; но эта сторона есть тем самым  притяжение  как  идеальность
"одних"; и 2) "одно" есть в себе, без соотношения с другими; но "в-себе"  не
только вообще давно уже перешло в для-себя-бытие, но "одно", согласно своему
определению, в себе  есть  указанное  становление  "многими".  -  Притяжение
налично сущих "одних" есть их идеальность и полагание "одного", в чем, стало
быть, притяжение как отрицание и продуцирование "одного" снимает само себя и
как полагание "одного"  есть  отрицание  самого  себя  в  самом  себе,  есть
отталкивание.
   Этим развитие для-себя-бытия  завершено  и  достигло  своего  результата.
"Одно" как бесконечно соотносящееся с самим  собой,  т.  е.  как  положенное
отрицание отрицания, есть опосредствование [в том смысле], что оно себя, как
свое абсолютное (т. е. абстрактное) инобытие ([т. е.] "многие"), отталкивает
от себя и, отрицательно соотносясь с этим своим небытием, снимая его, именно
в этом [соотношении] есть лишь соотношение с самим собой; и "одно" есть лишь
это становление, в котором исчезло определение, что оно  начинается,  т.  е.
положено как непосредственное,  сущее,  и  что  оно  равным  образом  и  как
результат  восстановило  себя  в  качестве  "одного",  т.   е.   такого   же
непосредственного, исключающего "одного"; процесс, который оно есть, повсюду
полагает и содержит  его  лишь  как  нечто  снятое.  Снятие,  определившееся
сначала лишь как относительное снятие,  как  соотношение  с  другим  налично
сущим (это соотношение, следовательно, само есть  различное  отталкивание  и
притяжение),  оказывается  точно  так  же  и   переходящим   в   бесконечное
соотношение   опосредствования   через   отрицание    внешних    соотношений
непосредственного и налично сущего,  равно  как  имеющим  своим  результатом
именно то становление, которое ввиду неустойчивости своих моментов [как  бы]
оседает  или  скорее   есть   схождение   с   собой,   переход   в   простую
непосредственность. Это бытие, согласно тому определению, которое оно теперь
получило, есть количество.
   Если обозреть вкратце моменты этого перехода качества  в  количество,  то
окажется,  что  качественное  имеет  своим  основным  определением  бытие  и
непосредственность, в которой граница и определенность  так  тождественны  с
бытием [данного ]  нечто,  что  с  их  изменением  исчезает  и  само  нечто;
положенное   таким   образом,   оно   определено   как    конечное.    Ввиду
непосредственности этого единства, в котором различие исчезло, но в  котором
[как] в единстве бытия и ничто оно в себе имеется, это различие как инобытие
вообще находится вне этого единства. Это  соотношение  с  иным  противоречит