с "одним", т. е. с самим  собой,  которое,  однако,  положено  как  наличное
сущее.
   В остальном же дальнейшие определения древних относительно формы  атомов,
их положения, направления их движения довольно произвольны  и  поверхностны;
при этом они находятся в прямом противоречии с основным определением атомов.
От атомов, принципа крайней внешности и тем  самым  от  крайнего  отсутствия
понятия страдает физика в учении о молекулах, частицах, равно как и та наука
о государстве, которая исходит из единичной воли индивидов.
   с) Многие "одни". Отталкивание (Viele Eins. Repulsion)
   "Одно" и пустота  составляют  для-себя-бытие  в  его  ближайшем  наличном
бытии. Каждый из этих моментов имеет своим определением отрицание и в то  же
время положен как некоторое наличное бытие. Со стороны  отрицания  "одно"  и
пустота суть соотношение отрицания с отрицанием как  соотношение  некоторого
иного со своим иным; "одно" есть отрицание в определении  бытия,  пустота  -
отрицание в определении небытия. Но "одно"  по  своему  существу  есть  лишь
соотношение с собой как соотносящее отрицание, т. е. оно само есть  то,  чем
пустота должна быть вне  его.  Но  оба  положены  также  как  утвердительное
наличное бытие, одно  -  как  для-себя-бытие,  как  таковое,  другое  -  как
неопределенное наличное бытие вообще, причем оба соотносятся друг  с  другом
как с некоторым другим наличным бытием. Для-себя-бытие  "одного"  по  своему
существу есть, однако, идеальность наличного бытия и иного; оно  соотносится
не с иным, а лишь с собой. Но так как для-себя-бытие фиксировано как "одно",
как для-себя-сущее,  как  непосредственно  наличное,  то  его  отрицательное
соотношение с собой есть в то же время соотношение с некоторым сущим;
   но это соотношение также и отрицательно, поэтому то, с чем для-себя-бытие
соотносится, остается определенным как некоторое наличное бытие и  некоторое
иное; как сущностное соотношение с самим собой, иное есть не  неопределенное
отрицание как пустота, а есть равным образом "одно". Тем самым  "одно"  есть
становление многими "одними".
   Но, собственно говоря, это  не  становление,  так  как  становление  есть
переход  бытия  в  ничто;  "одно"  же  становится  лишь   "одним".   "Одно",
соотнесенное, содержит отрицательное как  соотношение  и  потому  имеет  это
отрицательное  в  самом  себе.  Вместо  становления  здесь,   следовательно,
имеется,  во-первых,  собственное  имманентное  соотношение   "одного";   и,
во-вторых, поскольку это соотношение отрицательное, а "одно" есть  в  то  же
время сущее, постольку "одно" отталкивает само себя от  себя.  Отрицательное
соотношение "одного" с собой есть, следовательно, отталкивание.
   Однако это отталкивание как полагание многих "одних"  через  само  "одно"
есть собственный выход "одного" вовне себя, но выход к  чему-то  такому  вне
его, что само есть лишь "одно". Это - отталкивание по понятию, в себе  сущее
отталкивание. Второй вид отталкивания отличен от этого и есть  прежде  всего
мнящееся представлению внешней  рефлексии  отталкивание  не  как  порождение
[многих  ]  "одних",  а  лишь  как  взаимное  недопускание   пред-положенных
(vorausgesetzer), уже имеющихся "одних".  Следует  затем  посмотреть,  каким
образом первое, в  себе  сущее  отталкивание  определяет  себя  ко  второму,
внешнему.
   Прежде всего следует установить,  какими  определениями  обладают  многие
"одни",  как  таковые.  Становление  многими   или   продуцирование   многих
непосредственно исчезает как полагаемость; продуцированные  суть  "одни"  не
для иного, а соотносятся бесконечно с самими собой.  "Одно"  отталкивает  от
себя лишь само себя, оно, следовательно, не становится, а уже есть. То,  что
представляется как  оттолкнутое,  также  есть  некоторое  "одно",  некоторое
сущее. Отталкивать и быть отталкиваемым - это присуще обоим одинаково  и  не
составляет никакого различия между ними.
   "Одни", таким  образом,  суть  предположенные  в  отношении  друг  друга:
положенные отталкиванием "одного" от самого себя, пред- [значит ] положенные
как не положенные; их положенность снята, они сущие в отношении  друг  друга
как соотносящиеся лишь с собой.
   Множественность обнаруживается, таким образом, не как некое  инобытие,  а
как некое совершенно внешнее "одному" определение. "Одно",  отталкивая  само
себя, остается соотношением с собой, как  и  то  "одно",  которое  с  самого
начала принимается за отталкиваемое. Что "одни" суть другие в отношении друг
друга, что они объединены в такой определенности,  как  множественность,  не
касается, стало быть, "одних". Если  бы  множественность  была  соотношением
самих "одних" друг с другом, то они взаимно ограничивали бы себя и имели  бы
в себе утвердительно некоторое бытие-для-иного. В том виде,  как  оно  здесь
положено, их соотношение, которое они имеют благодаря своему сущему  в  себе
единству, определено как отсутствие всякого соотношения; с  другой  стороны,
оно положенная ранее пустота. Пустота есть их граница,  но  граница  внешняя
им, в которой они не должны быть друг для друга.  Граница  есть  то,  в  чем
ограничиваемые в той же мере суть, в какой и не суть; но пустота  определена
как чистое небытие, и лишь это небытие составляет их границу.
   Отталкивание "одного" от самого себя есть раскрытие того, что "одно" есть
в себе, но бесконечность как развернутая  есть  здесь  вышедшая  вовне  себя
бесконечность; она вышла вовне себя через  непосредственность  бесконечного,
через "одно". Она в такой же мере простое соотнесение  "одного"  с  "одним",
как и наоборот, абсолютное отсутствие соотношений "одного"; она есть первое,
если исходить из простого утвердительного соотношения "одного" с собой;  она
есть последнее, если исходить из того  же  соотношения  как  отрицательного.
Иначе говоря, множественность "одного" есть собственное полагание  "одного";