Это-то  внешнее  тождество  есть  одинаковость,  а  внешнее  различие   -
неодинаковость.  -  Одинаковость  есть,  правда,  тождество,  но  лишь   как
положенность, тождество, которое не есть в себе и для себя. - Точно  так  же
неодинаковость есть различие, но как внешнее различие,  которое  не  есть  в
себе и для себя различие самого неодинакового. Одинаково  ли  одно  нечто  с
другим нечто или нет - это не касается ни того ни другого нечто;  каждое  из
них соотнесено лишь с собой, есть в себе  и  для  себя  то,  что  оно  есть.
Тождество или нетождество как одинаковость и неодинаковость есть внешнее  им
отношение чего-то третьего.
   3. Внешняя рефлексия соотносит разное с одинаковостью и  неодинаковостью.
Это  соотнесение,   сравнение,   перемежаясь,   идет   от   одинаковости   к
неодинаковости и от последней к первой. Но  это  перемежающееся  соотнесение
одинаковости и неодинаковости внешне  самим  этим  определениям;  да  они  и
соотносятся не друг с другом, а каждое само по себе - лишь с чем-то третьим.
В этом чередовании каждая выступает непосредственно сама по себе. -  Внешняя
рефлексия, как таковая,  внешняя  самой  себе;  определенное  различие  есть
подвергшееся отрицанию абсолютное различие; оно, стало быть, не  просто,  не
рефлексия в себя, а имеет эту рефлексию  вовне  себя;  его  моменты  поэтому
распадаются и соотносятся с противостоящей им рефлексией  в  себя  тоже  как
внешние друг другу.
   В отчужденной от себя рефлексии одинаковость и неодинаковость появляются,
стало быть, как определения, которые сами не соотнесены друг с другом, и она
разделяет их, соотнося  их  с  одним  и  тем  же  посредством  [выражений  ]
"постольку", "с той или другой  стороны"  и  "в  том  или  ином  отношении".
Следовательно, разные, которые суть одно и то  же,  с  чем  соотносятся  оба
определения - одинаковость и неодинаковость,  в  одном  отношении  одинаковы
между собой, а в другом - неодинаковы, и, поскольку они одинаковы, постольку
неодинаковы. Одинаковость соотносится лишь с собой,  и  неодинаковость  есть
также лишь неодинаковость.
   Но этим своим отделением друг от друга они только снимаются. Как раз  то,
что должно  было  удержать  их  от  противоречия  и  распада,  а  именно  то
обстоятельство, что нечто в одном  отношении  одинаково  с  чем-то  иным,  в
другом  же  отношении  неодинаково  с  ним,  -  как  раз   это   обособление
одинаковости и неодинаковости друг от друга есть их разрушение. Ибо оба  они
определения различия; они соотношения друг с другом, соотношения,  состоящие
в  том,  что  одно  есть  то,  что  другое  не  есть;  одинаковое  не   есть
неодинаковое, и неодинаковое не есть одинаковое; это соотношение принадлежит
к сущности обоих, и вне его они не имеют никакого значения; как  определения
различия каждое из них есть то, что оно  есть,  как  различенное  от  своего
иного. Но в силу их безразличия друг к другу одинаковость соотнесена лишь  с
собой и неодинаковость точно так же есть сама по себе  свое  собственное  "в
том или ином отношении" (eigene Riicksicht) и рефлексия  для  себя;  каждая,
стало быть, одинакова с самой собой; различие исчезло, так как они не  имеют
никакой определенности по отношению друг к другу; иначе говоря, каждая  есть
тем самым только одинаковость.
   Это безразличное "в том или  ином  отношении"  (Riicksicht)  или  внешнее
различие снимает, стало быть, само себя и есть своя отрицательность  в  себе
самом. Внешнее различие есть та  отрицательность,  которая  при  сравнивании
присуща   сравнивающему.   Сравнивающее   переходит   от   одинаковости    к
неодинаковости и  от  неодинаковости  обратно  к  одинаковости,  заставляет,
следовательно, одну исчезать в другой и есть на деле отрицательное  единство
обеих. Это единство с самого начала находится по ту  сторону  сравниваемого,
равно  как  и  по  ту  сторону   моментов   сравнения,   как   субъективное,
совершающееся вне их действие. Но это отрицательное единство, как оказалось,
есть на самом деле природа самих одинаковости и неодинаковости. Как  раз  то
самостоятельное "в том или ином отношении", каким оказывается каждая из них,
и есть скорее их соотношение с собой, снимающее их  различенность  и,  стало
быть, их самих.
   С  этой  стороны  одинаковость  и  неодинаковость,  как  моменты  внешней
рефлексии и как внешние самим себе, исчезают вместе в своей одинаковости. Но
это их отрицательное единство, далее, также и положено в них; а именно,  они
имеют в себе сущую рефлексию  вне  их,  иначе  говоря,  они  одинаковость  и
неодинаковость чего-то третьего,  чего-то  иного,  нежели  они  сами.  Таким
образом, одинаковое не есть одинаковое с самим  собой,  и  неодинаковое  как
неодинаковое не с самим собой, а с чем-то  неодинаковым  с  ним,  само  есть
одинаковое. Следовательно, одинаковое и  неодинаковое  есть  неодинаковое  с
самим собой. Каждое из них есть, стало быть, такая  рефлексия:  одинаковость
есть  она  сама  и  неодинаковость,  а  неодинаковость  есть  она   сама   и
одинаковость.
   Одинаковость  и  неодинаковость  составляли   сторону   положенности   по
отношению к сравниваемому или разному, которое определилось по  отношению  к
ним как в себе сущая рефлексия. Но это разное тем самым также утратило  свою
определенность по отношению к ним. Как раз  одинаковость  и  неодинаковость,
определения внешней рефлексии, суть та лишь в себе сущая рефлексия,  которой
должно было быть разное, как таковое, лишь неопределенное различие  разного.
В себе сущая рефлексия есть соотношение с собой без  отрицания,  абстрактное
тождество с собой, стало быть, как раз сама положенность. - То,  что  только
разно,  вследствие  положенности  переходит,  стало  быть,  в  отрицательную
рефлексию.  Разное   есть   такое   различие,   которое   только   положено,
следовательно, различие, которое не есть различие, следовательно,  отрицание