непосредственное; отрицая, она отрицает это свое отрицание. Но тем самым она
непосредственно также и полагание, снятие отрицательного по отношению к  ней
непосредственного,  и  это  непосредственное,  с  которого,  казалось,   она
начинала  как  с  чего-то  чуждого,  имеется  лишь  в  этом  ее   начинании.
Непосредственное есть, таким образом, то же, что рефлексия, не только в себе
(что означало бы: для нас или во внешней рефлексии), но и положено, что  оно
то же самое. А именно, оно определено рефлексией как ее отрицательное, иначе
говоря, как ее иное, но она же сама  и  подвергает  отрицанию  этот  процесс
определения.  -  Тем  самым  внешний  характер  рефлексии  по  отношению   к
непосредственному снят, полагание  рефлексии,  отрицающее  само  себя,  есть
слияние ее с ее отрицательным, с непосредственным, и это слияние  есть  сама
существенная  непосредственность.  -  Выходит,  следовательно,  что  внешняя
рефлексия  есть  не  внешняя,  а  столь  же  имманентная   рефлексия   самой
непосредственности или что то, что есть  через  полагающую  рефлексию,  есть
сущность,  в  себе  и  для  себя  сущая.  Таким  образом,  она  определяющая
рефлексия.
   Примечание
   Рефлексия  обычно  понимается  в  субъективном   смысле,   как   движение
способности  суждения,  выходящей  за  пределы   данного   непосредственного
представления и ищущей для него или сравнивающей с ним всеобщие определения.
   Кант  противополагает  рефлектирующую  силу  суждения  определяющей  силе
(Kritik der Urteilskraft. Введение, стр. XXIII и ел.) .  Он  дает  дефиницию
силе суждения вообще  как  способности  мыслить  особенное  как  подчиненное
всеобщему. Если дано всеобщее (правило, принцип, закон), то  сила  суждения,
которая подводит под него особенное,  -  определяющая.  Если  же  дано  лишь
особенное, для которого она должна найти всеобщее, то сила суждения  -  лишь
рефлектирующая.  -  Рефлексия,  стало  быть,  есть  здесь   равным   образом
выхождение за  пределы  непосредственного  к  всеобщему.  С  одной  стороны,
непосредственное определяется как особенное только  благодаря  этому  своему
соотношению со своим всеобщим; само по себе оно  лишь  нечто  единичное  или
нечто непосредственно сущее. С другой же стороны, то, с чем  его  соотносят,
есть его всеобщее, его правило, принцип, закон,  вообще  рефлектированное  в
себя, соотносящееся с самим собой, сущность или существенное.
   Но здесь идет речь не о рефлексии сознания  и  не  о  более  определенной
рефлексии рассудка, имеющей своими определениями особенное и всеобщее,  а  о
рефлексии  вообще.  Та  рефлексия,  которой  Кант   приписывает   нахождение
всеобщего для данного особенного, есть, как явствует, равным образом  только
внешняя рефлексия, соотносящаяся с непосредственным как с данным. - Но в ней
заключено также понятие абсолютной рефлексии,  ибо  то  общее,  принцип  или
правило и закон, к которому  она  затем,  определяя,  переходит,  признается
сущностью  того  непосредственного,   с   которого   начинают,   тем   самым
непосредственное признается ничтожным, и только возвращение из него, процесс
определения, совершаемый рефлексией, признается полаганием непосредственного
по его истинному бытию; следовательно, то, что рефлексия  делает  с  ним,  и
определения, которые исходят от нее,  признаются  не  чем-то  внешним  этому
непосредственному, а его собственным бытием.
   Именно внешнюю рефлексию имели в виду, когда рефлексии (как это некоторое
время было принято в новейшей философии) приписывалось вообще все  дурное  и
она со своим способом определения (ihrem Bestimmen)  считалась  антиподом  и
заклятым врагом абсолютного метода рассмотрения8. И в самом  деле,  мыслящая
рефлексия, поскольку она действует как внешняя,  также  всецело  исходит  из
данного,  чуждого  ей  непосредственного  и  рассматривает  себя  как  чисто
формальное действие, которое получает содержание и материю извне, а само  по
себе есть лишь обусловленное ими движение. - Далее, как  мы  в  этом  тотчас
убедимся  при  более   тщательном   рассмотрении   определяющей   рефлексии,
рефлектированные определения -  это  определения  другого  рода,  чем  чисто
непосредственные определения бытия. Последние  легче  признать  преходящими,
только относительными, находящимися в соотношении с  иным;  рефлектированные
же определения имеют форму в-себе-и-для-себя-бытия;  поэтому  они  выступают
как  существенные,  и,  вместо  того  чтобы   быть   переходящими   в   свою
противоположность, они являют себя, наоборот, как  абсолютные,  свободные  и
безразличные друг к другу. Поэтому они упорно противятся своему движению; их
бытие есть их тождество с собой в их определенности, сообразно с которой они
хотя и предполагают друг друга, но сохраняются в этом соотношении совершенно
раздельными.
   3. Определяющая рефлексия (Die setzende Reflexion)
   Определяющая  рефлексия  есть  вообще  единство  полагающей   и   внешней
рефлексии. Это следует рассмотреть подробнее.
   1. Внешняя рефлексия начинает с непосредственного бытия, полагающая  же-с
ничто. Внешняя рефлексия, которая становится  определяющей,  полагает  нечто
иное, но это иное есть сущность, а не снятое бытие; полагание полагает  свое
определение не вместо иного; оно не имеет никакого предположения. Но это  не
означает, что оно завершенная, определяющая рефлексия; определение,  которое
оно полагает, есть поэтому только нечто положенное; оно непосредственное, но
не как равное самому себе, а как отрицающее себя; оно находится в абсолютном
соотношении с возвращением в себя; оно только в рефлексии в себя, но оно  не
сама эта рефлексия.
   Положенное есть поэтому нечто иное, но так,  что  равенство  рефлексии  с
собой безусловно сохраняется,  ибо  положенное  дано  лишь-как  снятое,  как
соотношение с возвращением в само себя. - В сфере бытия наличное бытие  было