Последующее уже не есть противопоставление законам того, что выше их, а есть 
выявление жизни в ее прекрасной свободной сфере, единение людей просящих, 
берущих и дающих. Все это завершается попыткой дать чистый образ человека вне 
той сферы, где он ранее 
   117 
   был обрисован в его противоположенное™ определенностям, из-за чего и чистое 
проявлялось скорее в его модификациях, в особенных добродетелях, таких, как 
готовность к примирению, верность в браке, правдивость и т. п. (впрочем, 
попытка эта могла быть осуществлена лишь в виде несовершенных притч). 
   Контрастом этому отказу от законов и долга в любви, которой Иисус отдает 
предпочтение перед всем остальным, служат высказывания Иоанна Крестителя; ряд 
этих высказываний приводит евангелист Лука (Лук. III). Как они могут надеяться, 
говорит Иоанн иудеям, избежать своей злой судьбы, даже если рождены они от 
Авраама, ведь «уже и секира при корне дерем лежит». И когда иудеи спрашивают 
его, что же им делать, он говорит им в ответ: «У кого две одежды или лишняя 
пища, дай их неимущему»; мытарей он увещевал не требовать больших налогов, чем 
им предписано; воинов -никого не обижать, ничего не выжимать из народа и 
довольствоваться своим жалованьем. Известно о нем также (Матф. XIV, 4), что он 
порицал связь Ирода с женой его брата, и это стоило ему головы. Его судьба 
свершилась в соответствии с определенностью, подобно тому как и учение его, 
судя по приведенным у Луки примерам, заключалось в том, что он призывал к 
определенным добродетелям; но высокий дух, всеохватывающая душа добродетели, в 
его учении отсутствует. Он и сам это чувствовал и возвещал приход другого, того,
 кто держит лопату в руке и очистит гумно свое. Иоанн надеется и верит в то, 
что идущий за ним будет крестить не водой, а огнем и духом. 
   Позитивности иудеев Иисус противопоставил человека f*l, законам и их 
требованиям — добродетель, сняв в ней аморальность позитивного человека. Правда,
 в аспекте определенной добродетели, которая для позитивного человека и в нем 
есть служение, он не может быть назван ни моральным, ни аморальным 1**1, и 
служение, 
   [*] Добродетели противостоит не только позитивность, но и не добродетель, 
аморальность. 
   [**] Противоположное добродетели, однако, есть аморальность, порок. Морилист 
спекулятивного толка, учитель морали, дает философское описание добродетели — 
его описание должно быть деду- 
   118 
   с выполнением определенных обязанностей, не есть непосредственно нечто, 
противоположное добродетель по отношению к этим обязанностям; но вместе с тем 
подобное определенное равнодушие включает в себя, если подойти к нему с другой 
точки зрения, и аморальность, которая становится очевидной под другим углом 
зрения: поскольку определенное позитивное служение имеет известную границу и 
человек не может ее преступить, он вне этой границы не морален. Эта 
аморальность позитивности относится, следовательно, к другой стороне 
человеческих отношений, отличной от позитивного послушания — внутри этого 
послушания неморальное не есть аморальное. В том случае, если субъективность 
противополагается позитивности, исчезает и равнодушие служения, и его граница. 
Человек отвечает сам за себя, его характер и поступки становятся им самим. Для 
него границы существуют лишь там, где он сам их полагает, а его добродетели 
суть определенности, которые он сам ограничивает. Эта возможность ограничения 
противоположения и есть свобода, есть «или» добродетели и порока. В 
противоположении закона природе, всеобщего 
   цитировано, в нем не должно быть противоречий; описание вещи всегда есть 
вещь в представлении, и, противопоставляя это представлению, это понятие живому,
 он утверждает, что живое должно быть таковым, между понятием и модификацией 
живого не должно быть противоречия, за исключением одного, которое заключается 
в том, что понятие есть нечто мысленное, живое — сущее. Добродетель, 
существующая только в умозрении, существует со всей необходимостью, т. е. не 
может быть понятия добродетели и противоположности этого понятия; в добродетели 
как понятии нет изменения, приобретения, возникновения и уничтожения. Однако 
это понятие при сопоставлении с живым должно быть (добродетель в качестве 
модификации живого либо есть, либо ее нет), может возникнут], и исчезнуть. 
Поэтому моралист спекулятивного толка может в увлечении впасть в горячее 
прославление добродетели и осуждение порока; однако по существу задача его 
сводится к тому, что он воюет с живым, полемизирует с ним или холодно изучает 
свои понятия. Напротив, учитель людей, который стремится к их исправлению и 
обращается непосредственно к ним самим, не может не говорить о возникновении 
добродетели, о воспитании ее в себе, он указывает на разрушительное действие 
порока и призывает вернуться к добродетели. Разрушительное действие порока 
заключается в том, что порок влечет за собой кару; кара — необходимое дурное 
следствие преступления, но не каждое следствие его может быть названо карой; 
так, например, то обстоятельство, что характер человека, совершающего 
преступления, неминуемо ухудшается; нельзя утверждать: он заслужил то, что стал 
еще хуже. 
   119 
   or oop ином у пор противоположности полагаются, суть действительные, одно не 
может существовать без другого; н моральной свободе противоположения 
добродетели и порока одно исключает другое, следовательно, если полотно одно, 
то другое лишь возможно. Противоположение долга и склонности находит свое 
соединение в модификациях любви, в добродетелях. Поскольку закон 
противополагался любви не по своему содержанию, а по своей форме, то он мог