« пои < ооственные пределы, распространившись на множе-• ню .подсп, и 
поэтому, восполнив свое идеальное содер-1..И1ИГ, потерпела ущерб в жизни, ее 
идеал любви, кото-I'l.m не нашел своей реализации, стал для нее позитив-mi.im; 
она видела в нем противопоставленность себе и «•liпила [себя] в зависимость от 
него. В ее духе укорените i, сознание ученичества, укоренилась идея господина и 
наставника; дух ее не нашел полного выражения в об-1>.| к1 воплощенной любви; 
характерное для него свойст-мо — сознание того, что он нечто получил, что он 
восприми, i некое учение, что он ниже своего наставника, могло найти свое 
выражение только в образе такой любви, с кото рой была связана действительность,
 противостоящая общине, 
   Это высшее, противоположное духу общины, не есть не. шчие бога, необходимое 
для него, ибо в нем единичное не познает [себя] самого в качестве равного ему, 
но и нем содержится целостный дух соединенных в нем всех, :>то величие есть 
позитивное, объективное, в котором заключено столько же чуждого, столько же 
господства, сколько в духе общины зависимости. В этом сообществе зависимости, 
сообществе, связанном тем, что оно создано его основателем, в этом 
проникновении в ее жизнь элементов исторического, действительного община 
познавала гнои реальные узы, прочность своей объединенности-псе то, что она не 
способна была ощутить в своей безжизненной любви. 
   Здесь-то судьба и подстерегала общину, которая в своей чистой, стоящей вне 
всего мирского любви как будто оыла неподвластна ей; судьба, сложившаяся в 
результате распространения этой любви (которая стояла вне каких бы то ни было 
отношений) на членов общины, с одной стороны, все более раскрывалась вместе с 
увеличением самой общины; с другой, — в ходе расширения община псе более 
сближалась с судьбой мира, то бессознательно воспринимая множество ее сторон, 
то оскверняя себя н борьбе с ней. 
   Лишенное божественности объективное, поклонение которому считается 
обязательным, никогда не станет божественным, какой бы пышностью оно ни было 
окружено. 
   Правда, человеческая жизнь Иисуса также полна знамений неба: его рождение 
связано с вмешательством нысших существ, сам он однажды был преображен в си- 
   187 
   яющий светлый образ [*1 Однако и эти формы небесного стоят т?не 
действительности, и назначение всех божественных сущностей, окружающих данный 
индивидуум, лишь в том, чтобы еще сильнее бросался в глаза контраст между ними 
и им. В еще меньшей степени, чем подобный преходящий нимб, могут возвысить 
образ Иисуса те его деяния, которые считаются божественными и творцом которых 
является он сам. Чудеса, не только связанные с его личностью, но и вызванные 
его внутренней силой, как будто могут служить достойными бога атрибутами, могут 
характеризовать бога; можно предположить, что божественное в них самым тесным 
образом соединено с объективным и что тем самым исчезает жесткое 
противопоставление и простое сочетание противоположностей. Эти чудесные деяния 
совершает человек, кажется, что он и божественное неразделимы. Между тем, чем 
теснее эта неразделениость, которая, однако, не становится единейи-ем, тем 
больше бросается в глаза неестественность этого сочетания противоположностей. 
   В чуде, являющем собой поступок (Handlung), рассудку дана связь между 
причиной и действием (Wirkung), тем самым признается наличие сферы его понятий; 
вместе с тем, однако, его сфера разрушается тем, что причина не есть нечто 
столь же определенное, как действие, а мыслится как нечто бесконечное. Ибо 
связь причины и действия есть для рассудка равенство определенности, а их 
противоположение состоит лишь в том, что в одном случае эта определенность есть 
деятельность, в другом — ее допущение; здесь же в самом поступке бесконечное с 
его бесконечной деятельностью должно вместе с тем иметь весьма ограниченное 
действие. Не снятие сферы рассудка есть неестественное, а то, что он 
одновременно полагается и снимается. Подобно тому как полагание бесконечной 
причины противоречит полаганию конечного действия, бесконечное снимает и 
определенное действие. С точки зрения рассудка бесконечное здесь лишь 
негативное, неопределенное, с которым связывают нечто определенное; со стороны 
бесконечного как сущего [оно] есть действующий дух, а определенность действия 
духа есть негативная сторона этого действия; лишь с другой точки зрения его 
поступки могут явить себя в сравнении как 
   Однако возлюбленный сын божий всегда остается при этом человеком, пребывает 
в низком образе. 
   определенные; в себе, по своему бытию, они суть снятие определенности и 
бесконечны в самих себе. Когда дейст-вует бог, он действует в качестве одного 
духа на другой iy\. Обычное действие предполагает наличие предмета, на который 
происходит воздействие, но действие духа есть снятие этого предмета. Выход за 
свои пределы божественного есть лишь развитие, в ходе которого оно, снимая 
противоположенное ему, изображает самого себя в соединении; в чудесах же дух 
являет себя в действии на те-.'ia '*J, и тогда причина уже не есть воплощенный 
в форме дух, образ которого, лишь рассмотренный в своем противоположении, как 
тело, равное другому и допускающее свое противоположение ему, мог бы выступить 
в качестве одно и из сторон причинно-действенной связи; подобная гнязь была бы 
общностью между духом, который лишь постольку есть дух, поскольку у него нет 
ничего общего с телом, и телом, которое лишь постольку есть тело, поскольку у 
него нет ничего общего с духом, ибо между духом и телом нет ничего общего, они 
являют собой две абсолютные противоположности. Их соединение, в котором in 
чезает их противоположность, есть жизнь, т. е. воплощенный в образе дух. И если 
он действует в качестве божественного, неразделенного, то его действование есть 
союз с родственной сущностью, с божественным и создание, развитие нового,