[**] добродетельную направленность — выражение «направленность» неудобно тем,
 что оно не включает в себя деятельность, действующую добродетель. 
   139 
   нации единого живого духа, но каждая как абсолютная добродетель, то из-за 
множества абсолютов неизбежно возникли бы неразрешимые коллизии; к тому же без 
объединения в едином духе любая добродетель всегда будет неполной, ибо она уже 
по самому своему названию всегда единична, следовательно, ограниченна. 
Обстоятельства, при которых она возможна, объекты, условия действия суть нечто 
случайное; кроме того, отношение добродетели к ее объекту всегда единично и 
исключает не только отношения этой добродетели к другим объектам. Таким образом,
 каждая добродетель как в своем понятии, так и в своей деятельности имеет 
границу, преступить которую она не может. Если человек обладает данной 
определенной добродетелью, то, оставаясь ей верным, т. е. добродетельным в 
данном отношении, вне границ этой добродетели он может быть в своих действиях 
только порочным. Если же в душе его живет и иная добродетель, сфера которой 
находится вне пределов первой, то можно, правда, утверждать, что добродетельная 
направленность сама по себе, рассмотренная в рамках всеобщего, т. е. как 
абстрагированная от положенных в данной сфере добродетелей, не вступает в 
коллизии, ибо добродетельная направленность есть нечто единое, однако тем самым 
снимается принятая предпосылка. Если же положены обе добродетели, то проявление 
одной снимает материал, и тем самым возможность проявления другой добродетели, 
столь же абсолютной, как первая, ее обоснованное требование отвергается. Право, 
отвергнутое в каком-либо одном отношении, не может сохранить свою действенность 
в другом; если же его сохраняют для этого другого отношения, то терпит ущерб 
первое. По мере того как растет многообразие человеческих отношений, 
увеличивается и количество добродетелей, а вместе с тем и число неизбежных 
коллизий и невозможность разрешить их. Если обладающий многими добродетелями 
человек хочет установить иерархию среди своих многочисленных кредиторов, ибо 
удовлетворить их всех он не может, то он объявляет себя менее виновным перед 
теми, требования которых он не принимает, чем перед теми, кого он удовлетворяет,
 называя их претензии более справедливыми. Следовательно, добродетели могут 
утерять свой характер абсолютного долга и могут даже превратиться в порок. При 
подобной многосторонности отношений и множестве добродетелей остается лишь одно 
— 
   140 
   отчаяние добродетели и преступление самой добродетели. И только в том случае,
 если пи одна добродетель не претендует на то, чтобы быть в своей ограниченной 
форме полной и абсолютной, если каждая добродетель отказывается от своего права 
вступать даже в те отношения, которые подвластны ей одной, и один только живой 
дух действует, исходя из целостности данных отношений, действует без каких бы 
то пи было ограничений, без того, чтобы многообразие отношения вело к его 
делению, и ограничивает сам себя, — тогда остается только многосторонность 
отношений, а множество абсолютных, не совместимых друг с другом добродетелей 
исчезает. Здесь не может быть и речи о том, что в основе всех добродетелей 
лежит один и тот же принцип, который, оставаясь самим собой, выступает в 
различных отношениях, в различных модификациях как некая особенная добродетель. 
Ибо именно потому, что подобный принцип есть всеобщность и, следовательно, есть 
понятие, в определенных отношениях необходимо должны выступать определенное 
применение, определенная добродетель, определенный долг. (Многообразные 
отношения как данные действительности, а также принцип, правило для всех и, 
следовательно, применения принципа к дейстнитель-ностям, многообразные 
добродетели — неизменны.) В подобном абсолютном существовании добродетели 
взаимно уничтожают друг друга. Их единство, устанавливаемое правилом, — лишь 
видимость, ибо оно есть лишь нечто мысленное; это такое единство, которое не 
снимает многообразия и не приводит его к единству, а оставляет его во всей его 
неприкосновенности. 
   Живая связь добродетелей, живое единство — нечто совсем иное, чем единство 
понятия; оно не устанавливает определенную добродетель для определенных 
отношений, но и в самом пестром переплетении отношений являет себя 
неразорванным и простым. Внешняя форма этого единства может бесконечно 
модифицироваться, она никогда не остается неизменной, а ее проявление никогда 
не ведет к установлению правила, ибо это единство никогда не принимает форму 
всеобщего по отношению к особенному. Подобно тому как добродетель служит 
дополнением к повиновению законам, любовь служит дополнением добродетелей. Она 
снимает всю односторонность, все исключения, все границы добродетелей; нет 
больше добродетельных грехов или греховных доброде- 
   141 
   телеп, nuo c;t.\ia любовь ость живая связь самих существ; в ней исчезают все 
разъединения, все ограниченные отношения, по.тгому нет больше и ограничений 
добродетелей. И может ли быть место для добродетелей там, где нет больше права, 
от которого можно было бы отказаться? Любовь, требует Иисус, должна быть душой 
его друзей: «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга. По тому узнают, что 
вы мои друзья». 
   Любовь1*1 к людям, которая должна распространяться на всех, даже на тех, о 
ком ничего не известно, кого не знают, с кем не находятся ни в какой связи, эта 
всеобщая любовь к людям есть пустое измышление, характерное для эпох, не 
способных обойтись без того, чтобы не выдвинуть но отношению к мыслимой вещи 
идеальные требования, добродетели и кичиться в этих созданных мыслью объектах 
своим великолепием, ибо действительность их крайне бедна. Любовь к ближнему — 
это любовь к людям, с которыми подобно всем прочим вступаешь в отношения.