именно на этой девушке (ибо это самое главное) согласно ясно выраженному 
желанию бога. Сам по себе я решаюсь жениться только тогда, когда приму решение 
относительно этой особы, ибо, может быть, никогда не женился бы, несмотря на 
заповедь "Размножайтесь!", если бы не познакомился с этой Девушкой. Основанием 
женитьбы Лютера и вообще отрицания целибата была поэтому не Библия, а здравый 
человеческий смысл, philosophia naturalis, которая оказала на Реформацию 
большее влияние, чем некоторые думают.
Но протестантизм виновен в большом противоречии именно вследствие того, что он 
не принимал во внимание возражений и требований разума под тем предлогом, что в 
духовных вещах они не могут иметь веса, так как эти вопросы вне их сферы, и в 
то не время все-таки считался с протестами и требованиями природы; ибо та же 
самая причина, которая говорила "за" или "против" восстановления природы в её 
первоначальных правах, говорила также "за" или "против" освобождения разума, 
выразительно говорится о браке священников в "Апологии" Аугсбургского 
вероисповедания, причем сначала приводятся доказательства из Библии, а затем 
естественные доказательства: "Так будемте же придерживаться того, что мудро и 
справедливо сказали юрисконсульты: это естественное право, что мужчина и 
женщина пребывают вместе. А если это естественное право, то это порядок, 
установленный богом, укоренившийся в природе, и, следовательно, это также и 
божественное право. А так как божественное и естественное право никто, кроме 
бога, изменять не может, то брачное состояние должно быть доступно для всех. 
Ибо естественное, врожденное влечение женщины к мужчине, мужчины к женщине - 
это дело рук божьих и установленный им порядок" и так далее совпадают ли эти 
доказательства с теологическими принципами и учениями протестантизма - это 
другой вопрос, который здесь не имеет значения. Если ты делаешь разум 
подвластным вере, то почему ты не подчиняешь также свою натуру требованиям 
христианской добродетели? Если ты отвергаешь разум, который есть не что иное, 
как духовная природа, потому что для него учения веры являются непостижимыми 
тайнами, то почему ты не отвергаешь также и природу, которая есть не что иное, 
как телесный разум и которая, может быть, только потому возмущается против 
целибата, что для нее как христианская добродетель вообще, так и добродетель 
безбрачия слишком возвышенное и потому неприемлемое таинство? Если христианство 
не противоречит практическим требованиям, почему же оно должно противоречить 
теоретическим требованиям, которые так же необходимы, так же неизбежны, так же 
не зависят от нас, как и практические потребности? разумеется, протестантизм 
может в достаточной степени оправдать себя тем (если только историческое 
явление мирового значения нуждается в оправдании), что вообще в развитии 
человечества практические потребности возникают раньше, чем теоретические, 
поэтому они и удовлетворяться должны раньше, чем последние, и что для своего 
времени протестантизм также сделал достаточно, чтобы освободить интеллект, 
выбросив за борт бесконечное множество обременявших душу и сердце суеверий. Но 
что бы ни служило основанием этого, протестантизм в теоретическом отношении был 
столь же мало, как и католицизм в практическом, принципом мира, примирения. У 
католика даже было перед протестантами то преимущество, что он, для того чтобы 
облегчить борьбу с самим собой или сделать её совсем излишней, мог прибегать к 
таким средствам, как Ориген, который сам себя оскопил, как Иероним, 
скрывавшийся в уединении темных пещер, как святой Франциск, который жар своих 
желаний гасил в снежной стуже, как Паскаль, носивший колючий пояс на теле, 
чтобы каждое неугодное себе побуждение душить при его возникновении. Наоборот, 
разум связан с органом, потеря которого сопряжена с потерей жизни или по меньше 
вере, если употребить более мягкие средства, с потерей чувства, сознания, 
человеческого в человеке. У протестанта нет внешнего, нет естественного 
средства для смягчения своей борьбы, своих душевных страданий; он вынужден 
искать спасения в искусственных средствах, в продуктах своей собственной 
изобретательности; он предоставлен самому себе, он - пациент, которому 
приходится быть своим собственным врачом. Бедняга! В качестве источника 
исцеления у него имеется только источник возникновения зла. А именно, сколько 
бы он ни умиротворял и ни укреплял себя молитвой и чтением Библии, ему все 
равно придется все время стараться усмирять сомнения, возникающие из разума, 
доказательствами, также идущими от разума, чтобы таким образом ввести разум в 
заблуждение с помощью разума же и, так сказать, оставить в дураках. Но вот что 
самое плохое: желания плоти подобны насекомым, появляющимся в определенное 
время и потом опять исчезающим; но желания, влечения к познанию, сомнения 
разума - это червь, точащий изнутри. Таким образом, ортодоксальный протестант 
всегда носит своего злейшего врага в своей груди: он ни одной минуты не может 
быть спокоен, что разум не шепнет ему на ухо, как злой дух, ужасного вопроса: 
"А что, может быть, твоя вера только пустое заблуждение?" Да и как же ему не 
дойти до этого ужасного "может быть"! Ведь не бывает мира и единения там, где 
во всех случаях, когда вера говорит "да", разум отвечает "нет", и наоборот. И 
если там и есть мир, то это не мир истины, не мир разума, но мир вследствие 
отсутствия мысли, или лени, или даже косности, или бессознательного самообмана, 
или даже самого утонченного самообмана. О вы, ослепленные христиане! Вы видите 
соринку в глазах язычников и не замечаете бревна в своих глазах. Кровавые 
человеческие жертвы приносили язычники своим богам, но разве вера католиков, 
вера протестантов не приносила человеческих жертв христианскому богу? Разница 
только в том, что язычество приносило в жертву тело, вера же - души.
Психические жертвы протестантской веры по большей части относятся только к 
новейшему времени. Прежде вера соответствовала своему времени, тогдашнему 
уровню образования, потребностей, она была обоснованной, относительно 
благотворной верой. Но тем не менее характерное зло протестантской церкви (я