существом и ничто бесконечно только со стороны ничто". Католический теолог 
Петавий83 в своем "Догматическом богословии" также говорит: "Только бог не 
имеет ничего общего с ничто: "один он так существует, что не имеет никакой 
связи с ничто". Эта мысль высказана также в старинном, встречающемся у отцов 
церкви и неоплатоников тезисе, согласно которому богу, собственно, нельзя 
приписывать никакого предиката, кроме esse бытия, ведь противоположное бытию 
есть только небытие или ничто. Но что такое ничто? Краткое, всеохватывающее 
слово, которым человек обозначает все то, что выражает недостаток, отрицание, 
отсутствие. Так, о глупом человеке говорят: "он ничего не понимает", о слепом: 
"он ничего не видит", о неплодоносящем дереве: "оно ничего не дает". Итак, что 
такое бог? Краткое, всеохватывающее слово, которым человек обозначает все то, 
что выражает противоположность слову "ничто". Бог есть противоположность ничто, 
а все же ты находишь его смысл, его понимание только в ничто. "Разве мы не 
можем, например, сказать о ничто, что оно неизменно, неподвижно, не создано, 
неуничтожимо и вечно, тождественно самому себе и отлично от созданных существ" 
Пассера у Гюэ 84. всех этих лингвистических отрицаний есть ничто. Поэтому если 
творение из ничего объявляли величайшей проблемой христианского умозрения, а 
Лейбниц хотел даже доказать это "так сказать" математически, с помощью своей 
двоицы, счета при посредстве нуля и единицы, из-за чего мы и позволили себе 
данное отступление, то при этом забывалось, что указанная проблема давно уже 
нашла свое разрешение в словах Библии: "Бог сказал: "Да будет свет", и стал 
свет". "Словом созданы все вещи". "Словом" - это и означает как раз из ничего. 
Ничто есть только комментарий к этому. Слово само по себе - ничто, так как оно 
не есть сама вещь, а только знак её, и само по себе не имеет, следовательно, 
никакой цены и цели, никакой реальности. А то слово, в котором предметно 
выражено и как бы воплощено ничтожество слова "вообще", и есть слово "ничто", 
ведь потому и есть слово для ничто, что само слово есть ничто. Поэтому 
таинственное ничто в творении мира из ничего означает только бесконечную 
пропасть между словами "fiat" "да будет" и действительным "fit" "стало", между 
светом, который в своем словесном обозначении попадает мне в уши, и светом, 
который, как известная сущность, попадает в мои глаза, это пропасть, поэтому её 
может уничтожить или реализовать только бесконечная мощь. Но эта бесконечная 
мощь есть только мощь силы человеческого воображения, как общей, так и 
спекулятивной, потому что только она одна из ничего создает нечто, из простых 
слов-существа. Пусть никто не удивляется этому пространному примечанию 
относительно ничто! Это ничто составляет тайну христианской теологии и 
философии;
это ничто порабощает христианское человечество почти два тысячелетия в виде 
священного символа веры; в этом ничто заостряется все различие между язычеством 
и христианством. "Из ничего не творится ничто по божественной воле"; даже боги 
не могут сделать что-либо из ничего - так говорит решительный и верный себе 
язычник. Нет, возражал раздвоенный, колеблющийся, христианин, этот закон 
применим только в физике, но не в теологии; что для человека как физика - ложь 
и бессмыслица, то для него как теолога - истина и мудрость; чего не может 
природа, то может всемогущество, то есть человеческий произвол и сила 
воображения. Христианский философ Гассенди возражает Лукрецию: "Творец природы 
не связан законами природы, но обладает бесконечным всемогуществом, благодаря 
которому он как бы преодолевает то бесконечное расстояние, которое лежит между 
нечто и ничто". Предел коренится в самой её божественной идее. И этот предел 
есть её изначальное несовершенство, идеальный источник её ущербности и ошибок". 
Поэтому предел "Поскольку всякая деятельность создания есть смена его 
модификаций, ясно, что деятельность проявляется созданием в связи с границами 
или отрицаниями, которые оно в себе включает и которые видоизменяются благодаря 
этой смене". Таким образом, монады утверждаются посредством предела. Без 
предела не было бы никакого отличия от бога, была бы только одна субстанция. 
Говоря теологическим языком, Лейбниц утверждает, что бог не мог дать всего 
созданию, не превратив его в бога; поэтому в связи с совершенством вещей бытию 
неизбежно присущи степени и всевозможные ограничения. Но, несмотря на 
двойственную природу предела, нельзя отрицать, что Лейбниц усвоил природу 
изначальной монады и отношение производных монад к ней при помощи лишь 
представления, а не мысли, что он вообще в области теологии теряется в 
печальных, лишенных мысли представлениях или во всяком случае допускает такие 
представления. Например, какая мысль выражена им, когда он в своих письмах к де 
Боссу и в своей "Теодицее" утверждает, что монады для своей деятельности 
нуждаются в помощи или содействии бога, при этом бога не в смысле само по себе 
сущей имманентной, всеобщей сущности монад, а в смысле отдельного и вне мира 
пребывающего существа? Ведь самодеятельность, собственная активность делает 
субстанцию субстанцией, поэтому если связывать с помощью или постоянным 
влиянием бога какую-нибудь мысль, философски осмысливать эти понятия, а не 
удовлетворяться внешним теологическим представлением, то понятие монады 
исчезает и превращается в понятие единой субстанции Спинозы. Так, Лейбниц 
утверждает в своей "Теодицее" в только что приведенном месте: "Если говорить, 
что создание зависит от бога, поскольку оно существует и действует и даже 
поскольку инертное состояние есть непрерывное творение, то это значит, что бог 
непрерывно доставляет созданию и непрерывно созидает то, что в нем есть 
положительного, благого и совершенного, причём все совершенное исходит от 
порождающего свет, в то время как несовершенства и недостатки действий исходят 
от коренной ограниченности". Если исходить из этой цитаты, то неясно, что же 
остается на долю монады кроме того, что она является пределом божественной 
деятельности. Для объяснения того, почему один бог является при чиной всего