гармонию между метафизикой Лейбница и обычными популярными идеями тела и его 
связи с душой, хотя эта связь философской мысли с популярным взглядом не есть 
нечто обусловленное внешней, субъективной, нарочитой оценкой, а представляет 
собой объективную составную часть философии Лейбница Реальное, субстанциальное 
- это монада; монада же ничто без представления, а представление есть именно 
посредник между внутренним и внешним, связь вещей сомнамбулический раппорт 
монад. Гармония, если её понять как нечто тождественное с представлением 
непосредственно полагается вместе с существом монады она есть лишь вторичное 
выражение метафизического определения в соответствии с тем, как расценивается 
монада с точки зрения чувственного представления. Всякий, кто до некоторой 
степени проникся идеями Лейбница, признает, что такие выражения вне его 
метафизики имеют реальный смысл лишь в пределах популярного, чувственного 
способа представления, следовательно, это есть лишь некое приспособление - либо 
добровольное, либо вынужденное; к этим выражениям можно отнести ту 
характеристику, которую он использует, когда он говорит о теле и душе как о 
двух особых субстанциях, называя их даже абсолютно различными существами и 
сравнивая их с двумя часами, которые были так устроены и установлены богом, что 
они на будущее время всегда соответствуют друг другу,-сравнение, употребленное 
ещё Арнольдом Гейлинксом. Помимо того, иначе не было бы никакой разницы между 
системой Лейбница и окказионалистской системой, где тело и душа истолковываются 
как две особые, противоположные сущности или субстанции, которые поэтому могут 
быть необходимо связаны лишь абсолютной субстанцией. Правда, в одному месте 
Лейбниц говорит, что переход от окказионализма 78 к его системе очень легок,
-это во многих отношениях совершенно справедливо; но достижением Лейбница 
является именно тот момент, отличающий его систему от окказионализма и 
составляющий положительный прогресс в истории философии, что он стремится 
извлечь из натуры души79 то, что школа Декарта реализовала лишь посредством 
неопределенного представления безграничной мощи, лишь посредством божественной 
воли; это достижение определяет ход всей человеческой мысли, так как этот 
прогресс состоит не в чем ином, как во все возрастающем ограничении сферы 
божественного произвола и в определении роли понятия и жизни бога, действующего 
из разумной необходимости и в согласии со знанием и наукой: только при таком 
понятии бога могут быть познаны и могут сделаться понятными природа и история.

15. Предел и отношение производной монады к изначальной первой монаде
Неопределенная и неясная сторона понятия предустановленной гармонии коренится в 
неопределенности как понятия предела, тесно связанного с предустановленной 
гармонией, так и понятия безграничной, универсальной субстанции, лежащей в 
основе гармонии. Конечный характер монад, а поэтому и их зависимость имеют 
своим основанием их смутные представления, материю, то есть то обстоятельство, 
что они спутаны с другими монадами. Но если выделить определение для
себя бытия из различных определений, в совокупности составляющих сущность 
монады, то сама по себе монада окажется неограниченной, а другие монады не 
будут служить ей пределом: ведь каждая монада есть нечто самостоятельное и ни 
одна не влияет на другую. Поэтому монады, согласно данному определению, 
изначально приводятся в связь не сами по себе и не благодаря взаимодействиям, 
но благодаря отличному от них существу, которое пребывает вне их и возвышается 
над ними, поэтому они оказываются ограниченными, определенными и положенными в 
качестве конечных существ, хотя, поскольку определение деятельности и 
представление других монад составляет определенность для себя бытия монады, 
монада по существу связана с этими другими монадами и поэтому ограничена через 
самое себя. Но чтобы не было никакого дефекта, следовало бы дедуцировать предел 
из этого понятия для себя бытия. Трудности, здесь возникающие, устраняются 
Лейбницем посредством не понятия, а представления. То обстоятельство, что 
монада есть нечто ограниченное, представляет собой утверждение, а не вывод; 
таково то место из Лейбница, которое мы приводили выше: "Монады не чистые, не 
абсолютные силы, а силы ограниченные". Вместе с тем понятие монады есть понятие 
абсолютной реальности, только монада адекватно выражает всякую деятельность, 
истину и существенность. Итак, понятие монады находит свою адекватную 
реальность лишь в боге, лишь в нем оно вполне растворяется. Поэтому Лейбниц 
называет бога изначальной монадой, или изначальной простой субстанцией, прочие 
же монады, составляющие результат деятельности последней и возникающие из нее 
как бы посредством непрерывных излучений божества, представляют собой монады 
производные. В своем "Письмо к г-ну де Ремону о китайской философии" Лейбниц 
вопреки теории эманации, которая превращает бога в нечто делимое, называет душу 
"непосредственным произведением бога" и затем добавляет: "Eё можно бы создать 
только из ничего", а это, по-видимому, не очень легко совместить с тем, что 
создается непосредственно. Почему же не легко совместить? Душа есть 
непосредственное произведение бога. Это значит: она не есть продукт природы или 
материи, она не возникла естественным путем, она есть особое, 
сверхъестественное существо. Но если её источником не является природа, то 
откуда она возникла? Из бога? Сохрани бог!" "Отвратительной ересью было бы 
утверждать, что душа возникла из божественной сущности" (Альберт Великий. Сумма.
 Но что же имеется, кроме бога и природы? Ничего. Следовательно, душа создана 
богом из ничего Скалигер говорит К. Кардану80, "Упражнения" "Итак, наша душа по 
и семени, не с неба, но от одного лишь бога как творца и создателя. Все 
остальное всецело от природы и причастно материи". Виттих81 (в своем 
произведении, направленном против Спинозы пишет: "Бог не все производит с 
помощью
посредствующих причин, некоторые действия он оставил себе Он сам создает духов,