представления, которые соответствуют циркуляции крови и внутренним движениям 
кишок, но мы их так же мало воспринимаем, как шум воды, когда живем вблизи 
мельницы. Если бы в теле во сне или в бодрствующем состоянии существовали 
впечатления, от которых  душа не испытывала бы абсолютно никаких воздействий, 
то в самом деле пришлось бы ввести в определенные границы единство души и тела, 
подобно тому как если бы оказалось, что телесные впечатления должны обладать 
определенной фигурой или величиной, чтобы быть воспринятыми душой; но это 
несовместимое нематериальностью души: ведь нет соответствия между бестелесной 
субстанцией и теми или иными модификациями материи...
Основу же этого соответствия следует искать в предустановленной гармонии или в 
боге; благодаря ему передается воздействие одной монады на другую, которое у 
простых субстанций имеет лишь идеальный характер... Поскольку душа обладает 
совершенством и отчетливыми мыслями, бог приспособил к ней тело и наперед 
сотворил и предусмотрел его в таком виде, что тело принуждается к исполнению 
желаний души, а поскольку душа несовершенна и её представления смутны, бог 
приспособил душу к телу так, что душа возбуждается под влиянием тех страстей, 
которые возникают из телесных впечатлений". Этим ничуть не колеблется свобода 
души. "Дело обстоит точно так же, как если бы кто-нибудь, знающий наперед, что 
я завтра в продолжение всего дня буду приказывать моему слуге, создал бы 
автомат, и этот автомат был бы в абсолюте похож на данного слугу и завтра стал 
бы исполнять в определенное время все мои распоряжения. Несмотря на это, все 
мои распоряжения были бы свободными волеизъявлениями, хотя в действиях автомата,
 воспроизводящего слугу, мы не нашли бы никаких элементов свободы. И этот 
автомат находился бы в зависимости от меня лишь идеально, благодаря мудрости 
того, кто, предусматривая мои будущие волеизъявления, придал бы ему такое 
устройство и способности, посредством которых on обслуживал бы меня в 
определенный день, в определенные сроки. Знание моих будущих желаний было бы 
побудительным мотивом этого великого мастера для создания затем данного 
автомата: мое влияние было бы объективным (идеальным), а его - физическим".

14. Смысл предустановленной гармоний
Предустановленная гармония не только любимое детище, но и слабая сторона 
Лейбница 76, в особенности если истолковывать её во внешнем смысле, как она 
обычно и трактуется; как бы то ни было, в этом виноват сам Лейбниц. Популярное 
представление об особом, внемировом существе, вступающем лишь во внешнюю, 
механическую связь с вещами, бросает здесь, как и в других пунктах, тень на 
метафизику Лейбница, по существу весьма глубокую; но эта тень не затрагивает 
существа его философии. Лейбниц считался с теологией своего времени, но так, 
как умный, образованный человек с чувством своего превосходства считается с 
дамой и в беседе с ней переводит свои мысли на её язык, делая даже парафразы; к 
сожалению, правда, нельзя отрицать того, что это почтительное отношение к 
теологии сопровождалось внутренними и, бесспорно, весьма отрицательными 
последствиями для его философии. Конечно, можно отличать у Лейбница 
эзотерическую и экзотерическую стороны его учения, но при этом очень трудно 
определить их границы, так как Лейбниц очень редко высказывает свои взгляды в 
строгой метафизической форме. Во всяком случае несомненно, что если взять 
предустановленную гармонию лишь во внешнем для монад смысле, то это будет идти 
вразрез с духом философии Лейбница. Сам он, правда, прибегает к поверхностным 
формулировкам, как, например: "Бог заранее все навсегда упорядочил" ("Теодицея",
 "Бог с самого начала создал душу так, что она должна представлять происходящее 
в теле, а тело так, что оно само по себе может выполнять распоряжения души". Но 
выражение "предустановленный" не заключает в себе ничего метафизически 
определенного. Злосчастное "заранее" или "наперед" скорее есть нечто иное, как 
просьба, обращенная к мысли, не продолжать своего анализа до конца, дабы не 
прийти к конечной остановке рассудка. Лейбниц сам, впрочем, заявляет (например, 
в, что в его системе предустановленной гармонии  содержится нечто чудесное и 
что вмешательства бога носит сверхъестественный характер; но это касается лишь 
начала, затем же все идет естественно по законам тела и души.
Но по существу у Лейбница разум предшествует воле, определяющей бытие вещей. 
Этот божественный, неограниченный разум и составляет сущность вещей или во 
всяком случае содержит их в себе. Поэтому Лейбниц говорит: "Всякая вещь 
идеальным способом, или по идее (а идея составляет сущность вещи или 
представляет её), до того, как она стала существовать, содействовала решению, 
которое божество приняло относительно существования всех вещей... Каждая монада 
в божественных идеях обоснованно требует, чтобы бог принял её во внимание при 
первоначальном упорядочении остальных монад... Сравнивая две одинаковые 
субстанции, бог в каждой находит основание, побуждающее его связать одну 
субстанцию с другой". Больше всего претит Лейбницу представление о неразумной, 
пустой мощи, исключительной воле, безразличном, немотивированном выборе. Он сам 
превосходно говорил: "Воля без разума есть случай эпикурейцев". Божественная 
сущность коренится только в разуме. Как существование у Лейбница предполагает 
сущность, так воля предполагает разум. Воля для него, если говорить строго 
метафизически, не что иное, как утверждение, мощь разума, себя утверждающий 
разум. Поэтому с особой энергией он опровергает взгляд Пуаре, Буддеуса и других,
 ставящих истинность законов и идей в зависимость от божественной воли. "Только 
случайные истины (факты и опытные данные) зависят от божественной воли, истины 
же необходимые всецело зависят от божественного разума". Поэтому он 
противопоставляет взглядам Бейля свою систему предустановленной гармони как 
систему, в которой все связано и находится в согласии, все имеет своё основание.
 Бейль придерживался взглядов последователей Декарта, согласно которым,