принципа абсолютной непрерывности Вселенной, следовательно, a priori Лейбниц 
приходит к заключению, что между растениями и животными должны быть 
промежуточные существа. В письме к Герману 73, откуда взято и место, к которому 
относится данное примечание, Лейбниц говорит: "...я убежден, что должны быть 
такие существа; естествознание, может быть, со временем их и откроет. Мы совсем 
недавно научились наблюдать". Как правильно замечает немецкий переводчик Ульрих 
(ему я обязан указанием на приведенные места - кн. 11, примечание), Лейбниц 
предсказал и открытие полипов. Впрочем, спор о природе полипов давно разрешен в 
том смысле, что "полипы с их кораллами - действительные животные". По поводу 
непрерывной последовательности ступеней развития в природе Лейбниц, однако, 
замечает, что, конечно, имеются мнимые скачки. "Для красоты природы, требующей 
раздельных, отчетливых восприятии, необходимы видимость скачков и, так сказать, 
музыкальные интервалы в явлениях ей доставляет удовольствие смешивать виды" 
("Новые опыты".

13. Способ взаимной связи и общения между монадами
Все вещи пребывают в замечательной гармонии между собой, в удивительной 
взаимной связи, благодаря чему всякое существо представляет собой микрокосм, 
где в маленькой частице заключается то, что происходит и имеется в макрокосме в 
широком масштабе;
каждое существо напоминает термометр и барометр, указывающие изменения в 
атмосфере Вселенной, - и все же нет никакого прямого, непосредственного, 
физического воздействия, а есть только метафизическое влияние существ друг на 
друга. "Поскольку совершенно невозможно допустить, чтобы монады воздействовали 
друг на друга, постольку не только не возможно это воздействие, но даже не 
нужно такое непосредственное влияние, ибо к чему монаде доставлять другой то, 
чем она обладает уже сама? Природа субстанции заключается именно в том, что 
настоящее чревато будущим и что все можно познать из одного". Ведь монады все 
извлекают из своего собственного лона, при этом "не тем способом, каким у 
схоластиков тепло вызывает те или иные действия, но так, словно действует 
возвышенный, духовный механизм, являющийся основанием и средоточием механизма 
телесного, так что можно себе представить способ, каким образом одно следует из 
другого... Монады не представляют собой принципа действия во вне... Даже 
причина задержек заключена в них самих. Если нет препятствия, то субстанция 
действует, сколько может. И действительно, простая субстанция ограничена и 
испытывает торможение в своей деятельности;
-но это ограничение определяется само по себе изнутри... Итак, ничто не может 
воздействовать на простые субстанции как помеха; мало того, даже в сложных 
субстанциях, в телах, под влиянием толчка со стороны окружающих тел не может 
произойти ничего, что не исходило бы изнутри, нарушало внутренний порядок". В 
самом деле, "тело при толчке изменяется лишь благодаря собственной упругости, 
составляющей причину наличного в нем движения... Лишь по внешнему впечатлению 
кажется, что субстанция испытывает насильственные действия... Подлинные 
субстанции не могут испытать задержек в своих внутренних определениях, 
поскольку у них есть представление всего внешнего".
Но можно спросить, и Бейль выставил против Лейбница подобное возражение: как 
это возможно, чтобы душа, находясь, например, в радостном состоянии, 
непосредственно после этого переходила в состояние скорби, почему душа не 
остается неизменно в том же состоянии? "Природа конечной субстанции заключается 
в непрерывном изменении, причём это изменение происходит в известном порядке. 
Этот порядок, оставаясь неизменным, вызывает у субстанции все соответствующие 
состояния, но не принудительно, а сообразно её собственной спонтанности. И эта 
закономерность, обусловливающая индивидуальность каждой отдельной субстанции, 
находится в полном соответствии с данными любой другой субстанции и всей 
Вселенной. "Всякая подобная субстанция содержит в себе закон последовательной 
смены своих действий, содержит все, что с ней случилось и случится. Во всякой 
субстанции будущее превосходным образом связанно с прошлым. Это составляет 
тождество индивида" ("Новые опыты". Следуя этому закону, душа и переходит от 
радости к скорби в тот момент, когда в составе её тела образуется разрыв, ибо 
выражение и представление того, что совершается в этом теле, и составляет закон,
 природу этой неделимой субстанции".
Поэтому взаимоотношения субстанций носят исключительно идеальный характер. 
Реальные сущности воздействуют на монаду лишь как её представления; но они 
иначе и не могут на нее воздействовать, так как монада есть душа или существо, 
подобное душе. Монада испытывает изменение только в себе самой; она занята лишь 
собой, она деятельна лишь теоретически. Свет, излучаемый монадами друг на друга,
 или же тот свет, в котором они взаимно созерцают и воспринимают себя, есть не 
деятельный солнечный свет, а бесстрастный лунный свет. У соответствующих 
впечатлений нет чувственного элемента, нет энергии непосредственного наличного 
впечатления; им присуща лишь сила воспоминаний, в которых предмет нам дан 
только таким, каков он в нас, самостоятельно же он на нас не воздействует. Хотя 
монада в силу своей особенной природы, состоящей из одних нервов, а не из плоти 
и крови, затрагивается и возбуждается всем, что происходит во селенной 74, но 
монада не есть свидетель всего происходящего вокруг в виде глаза или уха, 
находящихся в определенном месте; её участие в событиях Вселенной есть участие 
чтеца; монада присутствует лишь издалека.
Но быть свидетелем какого-нибудь обстоятельства лишь издалека, осуществлять это 
обстоятельство без реального наличия есть представление. Благодаря такому
участию монада и не выходит из своих собственных пределов; внутренний покой её 
души ничем не нарушается. Словом, она не является одним из действующих лиц, а