изменение и благодаря которым монады отличны друг от друга, представляют собой 
определенные, так, а не иначе созданные монады? Определения или качества монады 
суть обнаружения силы, это - акты, действия. А такие определения, которые не 
привносятся в субстанцию извне, подобно сладости в самой по себе безвкусной 
воде, когда я подсыпаю сахар, по возникающие из нее самой, имеющие в основе 
самое субстанцию и ничто другое, представляют собой самоопределения. А 
самоопределения, которые возникают изнутри и остаются внутри, - спонтанные, 
идеальные пли нематериальные определения-суть не что иное, как представления. 
Монада есть сила представления. Качества монады являются действиями, а действия 
идеального существа составляют перцепции. Ясно, что представление есть 
определение, детерминация и поэтому качество. Человек, не имеющий никакого 
представления, был бы лишен всякого качества, был бы олицетворенным небытием. Я 
только потому нечто реальное, что я что-то представляю, я - определенное 
существо лишь потому, что имею определенное представление. Когда я представляю 
жабу, то я определен иначе, чем когда представляю красивую птицу. Следовательно,
 представление в качество чего-то определенного обнаруживается во мне 
непосредственно в виде аффекта. Представление безобразного есть нечто 
неприятное, вызывает отвращение, сопротивление, представление же красивого 
вызывает радость, удовольствие, расположение. Но это определение коренится в 
моей собственной внутренней самодеятельности.
Предмет, существующий для меня, поскольку я его представляю, дан мне только 
через меня самого; но определение, которое имеется во мне лишь через меня 
самого, благодаря моей самодеятельности, то есть имеет в ней свое начало, и 
есть как раз представление. Сущность монады и составляет поэтому представление, 
но в совершенно общем смысле. И "помимо представлений и их изменений больше и 
нет ничего в простой субстанции, только к этому и должны сводиться все её 
действия... Само же представление есть не что иное, как репрезентация 
(воспроизведение и изображение) сложного или внешнего, то есть множественности 
в простом, или преходящее состояние, которое в единстве, или в простой 
субстанции, содержит и воспроизводит множественность45. Для представления 
требуется только одно - множественность в единстве... Лейбниц пользуется словом 
"представление" в очень неустойчивом и неопределенном смысле - то в буквальном, 
то в переносном. Так, в письме к де Боссу он говорит: "Перцепция есть не что 
иное, как выражение многого в едином". Критикуя взгляды врача Шталя, он дает 
такое определение: "Перцепция есть, так сказать, изображение или представление 
сложного в простом, множества в интеллекте (?), подобно тому как угол уже 
представлен в центре или с помощью уклона исходящих линий". В письме к Вагнеру 
мы читаем: "И - это соответствие (?) (согласие?) внутреннего и внешнего, или 
представление внешнего во внутреннем, и так далее воистину составляет 
перцепцию". Кестнер45а в своем preface к "Nouveaux Essais" объясняет, что такое 
представление, пользуясь сравнением из области математики, которое дано 
Лейбницем в его "Новых опытах".  "Круговое основание конуса так представляет 
его секущую плоскость, что, зная одно, мы знаем и другое. Таким же образом 
скорость и время представлены в механике в виде прямых линий, термометр 
представляет температуру воздуха, барометр - давление атмосферы". Но лучшим 
образом остается представление в том виде, как оно проявляется в высших 
монадах; по аналогии с ним и следует мыслить представление как определение 
всякой монады, отбрасывая сознание, признак отчетливости и ясности; следует 
понимать "представление" в самом общем, переносном смысле, как об этом 
неоднократно говорит Лейбниц (например, в томе 2. В качестве пояснения можно 
привести и следующее место. Оно связано с мыслью П. Кирхера, утверждавшего в 
духе каббалистов, что в духовном, интеллектуальном мире, мире ангелов, духовно 
и невидимо дано все, что имеется в мире видимом, материальном. У Кирхера 
сказано: "Все существует во всем... и, как хорошо сказал Меркурий (Гельмонт) 
46: семя есть дерево D свернутом виде, дерево есть семя в раскрытом, 
развернутом виде, число - развернувшаяся единица, ангел - собранные воедино 
звезды, звезды - раскрывшийся ангел, бог, поскольку в нем как в архитипе 
существует мир, есть, так сказать, открывшийся бог". На это Лейбниц замечает: 
"В этом есть здравый смысл. В самом деле, совершенно верно, что существует в 
своем источнике... И вообще можно сказать, что тела даны в представлениях духов,
 что протяженность заключена в неодолимом. По существу это правильная мысль, 
что низшие вещ" даны в высших, в более благородном виде, чем как они существуют 
сами по себе. Световые лучи, исходящие от бесконечного множества предметов и 
проходящие сквозь небольшую щель, не смешиваясь между собой, как это можно 
наблюдать в темной комнате, служат прообразом утонченного духовного мира, сами 
же они, поскольку эти лучи могут отражаться, но существу материальны". Но нет 
никаких сомнений, что это применимо также и к монадам, и к тому, как они 
заключают в себе многообразную и разнообразную материю; достаточно вспомнить, 
как Лейбниц выразительно подчеркивает, что монада содержит в себе множество в 
высшем смысле, и в другом место опять-таки усматривает её отличие от бога в том,
 что в боге вещи заключены в высшем смысле, а в монаде - виртуально. 
Деятельность же внутреннего принципа, то, чем обусловливается изменение, 
благодаря чему одно представление следует за другим, есть влечение, желание, 
страсть". В самом, деле, "всякое наличное представление стремится к новому 
представлению, так же как и всякое движение, которое оно воспроизводит, 
стремится к другому движению". Связь влечения с представлением или, вернее, их 
неразрывность явствует из того, что представление обнаруживается как 
определенность, а определенность души непосредственно выражается в известном 
расположении духа, что представление возбуждает душу так или иначе, приятным 
или неприятным образом. "Ни одна перцепция не может быть для пас безусловно