его синтезе является спекулятивным понятием". Что же касается сравнения души с 
воском, то это лишь грубая ошибка, исходя из которой судили об эмпиризме 
Аристотеля. А именно: применяли данный образ во всем объеме, целиком и 
полностью к духовному и при этом не усматривали существенного различия между 
воском и душой. На воске остается отпечаток внешней фигуры перстня, который 
отнюдь не есть нечто единосущее с воском. Душа, наоборот, принимает форму 
(вещей, объектов) "в субстанции души, ассимилирует их, и именно таким образом, 
что в ней самой является в известной степени все воспринятое" (стр. 280). "Душа 
не есть пассивный воск. После того как воспринимающее выстрадано, восприятие 
также является активностью души, оно устраняет пассивность, становится 
одновременно свободной от него". Аристотель говорит: "Дух сохраняет себя против 
материи, он ограждается от нее, но по-другому, чем от химического, то есть он 
держит материальное в стороне от себя, отвращается от него и относится только к 
форме".
Платон и Аристотель возвысили философию до науки, но все ещё не до системы, по 
крайней мере в строгом смысле слова. Высший спекулятивный принцип Аристотеля, 
мыслящий себя дух (единство субъективного и объективного, говоря современным 
языком), находится сам как особенное около особенного, которое познается 
независимо от себя самого. Теперь поэтому наступает потребность систематизации, 
потребность последовательного проведения общего принципа через особенное. 
Стоицизм и эпикуреизм (если их рассматривать 
не с этической или практической, а с научной стороны) возникли из этой 
потребности. Но оба они исходят только из ограниченности принципов разума: 
первый - из формального, общего, абстрактного мышления, последний-из особого, 
из ощущения. Поэтому здесь может идти речь не о реальной, подлинной дедукции, а 
только о формальном применении общего к особенному. Обе являются догматичными 
системами. Им поэтому противостоит с необходимостью, как отрицание их 
ограниченности, скептицизм, который, как исчезновение всякой определенной 
истины, доводит как раз дух до сознания бесконечной истины и образует, таким 
образом, внутренний переход к интеллектуальному миру александрийской философии. 





КРИТИКА "АНТИ-ГЕГЕЛЯ"
Философские системы издавна подвергались критике двух видов: критике, 
основанной на правильном понимании, и критике, исходящей из понимания 
превратного. Опровержение, характерное для критики, основанной на правильном 
понимании критикуемой системы, состоит либо в том, что то понятие, которое 
составляет принцип данной системы и существует в ней как абсолютное, 
исключительное, единственно истинное, раскрывается только как определенное 
понятие и тем самым выявляется реальность противоположного ему понятия (так 
Платон в своем "Софисте"1 опроверг Парменида тем, что в понятии, различия, 
показал реальность понятия; либо в том, что в принципе, который претендует на 
полноту, доказывается отсутствие какого-нибудь существенного момента (так, 
Аристотель упрекал ранних натурфилософов2 в том, что среди их принципов 
отсутствует движение); либо в том, что то значение, место и объем, которые 
придаются основному понятию какой-либо системы в его действительном развитии, 
признаются находящимися в противоречии с тем значением, какое это понятие имеет 
само по себе, в идее системы (так Спиноза и Мальбранш частью прямо, частью 
косвенно опровергли и вместе с тем развили взгляды Декарта, предоставив полный 
простор для неограниченного господства и развития божественной субстанции, 
загнанной в тупик и ограниченной у Декарта двумя конечными субстанциями - духом 
и материей); либо в показе того, что результаты применения принципа отстают от 
требований, которые он сам себе предъявляет, и потому сам принцип недостаточен 
для реализации идеи науки (так Гегель критиковал Фихте); либо в доказательстве 
того, что предел, который та или иная философия принимает за объективный, 
непреодолимый, сам заставляет искать выход из себя, ибо он есть лишь 
собственный предел данной философии (так Фихте критиковал Канта).
Философские системы не какие-либо тезисы, выдвигаемые индивидуумом по 
собственному усмотрению, опровержение которых возможно в том смысле, что 
опровергнутое растворяется в ничто, как чистая беспредметная ошибка или даже 
бессмыслица. Философские системы - необходимые, неизбежные точки зрения разума, 
такие точки зрения, в лице которых божественная истина однажды созерцает самое 
себя с явным удовлетворением, желая со всех - также и с противоположных - 
сторон дать себе чувственное доказательство того, что она повсюду является 
одной и той же истиной. Философские системы представляют собой существенные 
определения самой истины в том виде, как она в закономерной последовательности 
входит в сознание человечества, а именно так, что каждая система познает одно 
существенное определение истины, но это одно берет как целокупность всех её 
определений. Поэтому каждая философская система содержит в себе святыню, 
ускользающую от всех посягательств и нападок, имеет в себе абсолютно 
неопровержимое зерно. Этим зерном является её идея; то же, что обыкновенно 
выдвигают и оспаривают как основное и главное в системе, есть лишь её внешнее 
выражение, феномен.
Истинной критикой является поэтому лишь та, которая добирается до самой идеи 
философской системы принимает эту идею мерилом суждения о ней и на этой основе 
определяет, насколько философ, его воззрение способ выражения, изложение и 
развитие философии соответствуют или противоречат этой идее. Ложное недостатки