Druzya.org
Возьмемся за руки, Друзья...
 
 
Наши Друзья

Александр Градский
Мемориальный сайт Дольфи. 
				  Светлой памяти детей,
				  погибших  1 июня 2001 года, 
				  а также всем жертвам теракта возле 
				 Тель-Авивского Дельфинариума посвящается...

 
liveinternet.ru: показано количество просмотров и посетителей

Библиотека :: Философия :: Европейская :: Германия :: Фейербах :: Людвиг Фейербах - История философии. :: Людвиг Фейербах - История философии.Том 2.
<<-[Весь Текст]
Страница: из 122
 <<-
 
необходимость выражают собственную природу рассудка, или сущности, способной 
иметь представления, и поэтому не могут своим источником иметь органы чувств, 
или опыт, то есть привходить извне 113. "Индуктивным путем никогда не 
получаются подлинно всеобщие положения, если никогда нет уверенности в том, что 
исследованы все индивидуальные случаи", - мысль, отчетливо выступавшая уже и у 
сторонников Декарта. Так, Клауберг 113а в своей говорит: "Если ты на основании 
чувственного восприятия хочешь доказать, что то или другое целое больше части, 
то этот вывод не имеет всеобщей доказательной силы, потому что ты не осмотрел и 
не ощупал все, что составляет целое и все существующие в мире части; итак, 
чувство не может доставить тебе уверенности, что где-либо не существует 
противоположного, что где-нибудь в мире целое не может оказаться меньшим или 
равным части. Ты спросишь меня: откуда

берется достоверность этой аксиомы? Отвечаю: из рассудка, который усматривает 
врожденные ему идеи или понятия целого или части: ведь если целое есть не что 
иное, как то, что состоит и слагается из нескольких частей, а части, взятые 
вместе, составляют целое, то, очевидно, целое неизбежно больше своей части".
Несомненно, эта аксиома своей достоверностью обязана не индукции, а рассудку, 
ибо у рассудка вообще нет другой цели и другого назначения, как обобщать данные 
чувства, чтобы освобождать нас от докучного труда повторения, чтобы 
предвосхищать, заменять, сберегать чувственный опыт и чувственное созерцание. 
Но разве рассудок делает это совершенно самостоятельно, не имея основания тому 
в чувстве? Разве тот или другой отдельный случай, чувственно воспринятый мной, 
является отдельным в абстракции? Разве он не качественно определенный 
случай?114 Но разве в этой качественности нет даже чувством воспринимаемой 
тождественности отдельных случаев? И разве тождество впечатлений не есть 
достаточное основание и для самого чувства избегать бесконечного повторения 
одного и того же случая? Разве вечная однообразная шарманка индукции не скучна 
и не утомительна даже для глаза и уха? Разве  я вижу только листья, а не 
деревья также?   Только деревья, а не леса? Только камни, а не скалы? Только 
скалы, а не горы? Разве созерцание слепо, а чувство тупоумно и слабоумно? Разве 
мой желудок не говорит, что целый хлеб больше, чем кусок этого хлеба? Но разве 
он говорит это мне только о той или другой пище, а не о всякой? Если я кусаю 
кислое яблоко, то неужели я должен кусок за куском проглотить целое яблоко, 
чтобы убедиться, что оно кисло, разве после того, как я пробую, а затем 
отбрасываю первый же кусок от себя, мое нёбо не высказывает категорического 
суждения о качестве яблока? Разве нет чувства тождественности, одинаковости и 
различия? Разве для моих органов чувств нет разницы между черным и белым, днем 
и ночью, деревом и железом?116 Неужели положение "черное не есть белое" есть 
истина только для моего рассудка, а не и для моего чувства? Я должен мыслить 
черное как черное; но могу ли я видеть черную поверхность белой! Разве 
чувственной восприятие не является необходимым подтверждением того, что есть? 
Разве, следовательно, высший закон мышления, закон тождества, не есть в то же 
время закон чувственности, разве не опирается в конце концов этот закон 
мышления на истинность чувственного созерцания? 117 Не отбрасываем ли мы этот 
закон именно там, где рассудок оказывается в раздвоении с чувством и поддается 
произволу спекулятивных или теологических бредней?
"Чувством постигается только индивид, единичное;
интеллектом, рассудком - род, общее". Но что такое общее? Послушаем Лейбница. В 
5-м письме к де Боссу сказано: "Общее есть единое во многом, или подобие 
многого". В "Новых опытах" также сказано: "Общность состоит в сходстве 
единичных предметов между собой, и сходство это является реальностью". Но разве 
это сходство не чувственная истина? Разве существа, которые рассудок причисляет 
к одному классу, к одному роду, не одинаковым образом аффицируют мои органы 
чувств? 118 Разве для моей руки безразлично, касается ли она человека или 
обезьяны, крокодила или птицы? Неужели тождество человека с человеком и его 
отличие от животного есть дело только рассудка, а не чувственности, даже общей 
чувственности, как её лицемерно называют? Разве для моего полового чувства - 
чувства, которое имеет также огромное теоретическое значение, хотя обыкновенно 
и оставляется без внимания в учении об органах чувств, - нет никакой разницы 
между женщиной и самкой животного? В чем же в таком случае заключается различие 
между рассудком и чувством, или способностью к ощущениям? Чувственное 
восприятие дает предмет, рассудок - название для него. В рассудке нет того, 
чего не было бы в чувственном восприятии, но то, что в чувственном восприятии 
находится фактически, в рассудке находится лишь номинально, по названию. 
Рассудок есть высшее существо, правитель мира, но лишь по названию, а не в 
действительности. Что такое название? Отличительный знак, какой-нибудь 
бросающийся в глаза признак, который я делаю представителем предмета, 
характеризующим предмет, чтобы представить его себе в его тотальности119. 
"Слова или другие эквивалентные знаки нам столь необходимы потому, что они 
занимают, так сказать, в нашем духе то место, какое предметы занимают вне духа. 
Как качества вещей не существовали бы вне нас без предметов, в которых они 
объединяются, так их идеи не сосуществовали бы в нашем духе без знаков, в 
которых они равным образом объединяются" (Кондилъяк. Опыт о происхождении 
человеческого знания, отдел IV. Например, мычание есть характерный признак 
коровы. Чувство воспринимает мычание, но оно у него тотчас же исчезает: чувство 
живет лишь наличным, то есть данным, мгновением. Рассудок хитрее: он замечает 
чувственное впечатление и дает ему название. Поэтому, как только я слышу 
мычание, я непроизвольно думаю об этом названии и знаю, что мычит корова. В 
одном этом, то есть в сведении предмета к названию, и заключается первоначально 
 
<<-[Весь Текст]
Страница: из 122
 <<-