ложно, не следует лишь представлять себе, что мы имеем чувственные 
представления, или ощущения, вещей также в боге, что я вижу, например, это 
дерево определенной высоты, особенного цвета в боге. Не это чувственно 
определенное видение, а простое видение в этом определенном видении, всеобщее и 
необходимое видение, а именно что я должен видеть дерево как протяженное, могу 
видеть его как это дерево с его особенной формой и цветом, лишь поскольку я 
созерцаю его как протяженное, - это есть видение в боге. Чувственные качества 
или ощущения находятся лишь во мне; во мне, особенном, определенном существе, 
ощущающем всеобщее, способное ко всем возможным формам и определениям 
протяжение под влиянием внешних тел, когда я вижу их, становится особенным, 
определенно ощутимым. "Надо остерегаться ошибки, так как я не говорю, что мы 
имеем чувства в боге, но лишь что бог действует в нас, ибо бог, конечно, знает 
ощутимые вещи, но он не чувствует их. Когда мы замечаем нечто ощутимое, то в 
нашем восприятии находятся чувство и чистая идея. Чувство есть модификация 
нашей души. Но идея, которая связана с чувством, находится в боге" (Изыск 
истины.
Смысл основного и главного положения Мальбранша, что мы видим все вещи в боге, 
может быть наглядно представлен таким образом: душа есть особенная, 
определенная сущность, подобно тому как материя и все материальные вещи также 
определенные, особенные сущности, то есть душа, или человек, есть смутная, 
неясная, темная сущность так же, как и материальные вещи, ибо особенность, 
определенное свойство затемняет предмет, например чистая вода светла, прозрачна,
 но вода с особыми ингредиентами и свойствами мутна. Поэтому душа не может 
познавать и видеть вещи в себе или через себя, ибо для этого необходим свет, 
она как особенная сущность так же мало может познавать вещи в себе и через себя,
 как мы можем воспринимать вещи и цвет с помощью определенного особенного света,
 так как созерцание красок предполагает созерцание света, только в нем возможно.
 Поэтому один лишь бог есть свет людей, ибо он не особенная, а всеобщая 
сущность без свойств; один он есть чистая, ясная сущность, не затемненная 
никакой определенностью; поэтому мы лишь в нем можем иметь созерцание вещей, 
как мы только в свете видим цвета и обладающие цветом вещи.  "Идеи, видимые 
нами в нем, озарены светом".
Таким образом, смысл главного положения Мальбранша не иной как бог есть разум 
или дух в нас или дух, разум в нас есть бог. Истина, познанная и высказанная 
уже греками. "Эмпедокл посредством бога внутри себя (под чем можно разуметь не 
что иное, как дух или разум) понимал бога в природе" Sextus Empir. Adv. gramm. 
(Секст Эмпирик. Против грамматиков). У Еврипида также встречается предложение: 
разум в каждом из нас бог.  "Она (то есть субстанция бога) есть свет или 
всеобщий разум духов" 1. Так как Мальбранш понимает дух лишь в смысле 
отдельного духа, считает его тождественным с человеком, который имеет свое 
собственное, индивидуальное существование лишь в своей моральной и ощущающей 
самости, в чувстве и сердце, - словом, так, как он является объектом теологии и 
эмпирической психологии, то с его стороны было вполне правильно и 
последовательно (и в этом, и только в этом, он был философом), что он помещал в 
боге общие понятия, общие и необходимые идеи, которые, как таковые, не 
принадлежат единичному духу,  не могут ни находиться в нем, ни исходить из него,
 и заставлял его видеть и познавать вещи лишь через бога. Лейбниц в своем  
Исследовании принципов Мальбранша, которого он критикует и оценивает со своей 
собственной точки зрения, приспособляет принцип Мальбранша к своим мыслям 
следующим образом:  "Я убежден, что бог - единственный непосредственный внешний 
объект души, так как один он вне души действует непосредственно на душу. И наши 
мысли со всем, что находится в нас, поскольку оно представляет некоторое 
совершенство, производятся непосредственно его непрерывным действием. Таким 
образом, поскольку мы получаем наши конечные совершенства от его бесконечных, 
мы находимся под его непосредственным влиянием. Поэтому вечные идеи в боге 
непосредственно действуют на наш дух, когда мы имеем мысли, относящиеся к нему 
и участвующие в нем. Лишь в этом смысле можно сказать, что наш дух видит все в 
боге". Но большой недостаток Мальбранша состоит в том, что он исходит из этого 
представления духа и всех вытекающих из него последствий и, таким образом, 
вообще не свободен от теологии. От этого слияния теологических, особенно 
августиновских, понятий с его философией проистекают все слабые, непонятные, 
произвольные стороны, неясности и противоречия в ней. Отсюда происходят многие 
неподходящие выражения и представления, встречающиеся у него: он выводит из 
благодати, воли, могущества бога то, что он должен был выводить из внутренней 
необходимости, из определенных понятий, дающих познание. Это заметил уже Локк, 
который, как ни прав он во многих отдельных пунктах, в существенных вопросах 
неправильно понимает его, не вникает в истинный смысл. Он правильно 
подчеркивает то противоречие Мальбранша, что последний ставит созерцание и 
познание вещей в зависимость сначала от единства духа с богом, а затем от 
благодати, воли его, заставляет бога открывать духу лишь то, что ему нравится. 
Но главный недостаток, вытекающий из слияния теологических представлений и 
философского мышления, следующий. Правда, бог определен у него как всеобщая 
сущность; все сущности, даже материальные, содержатся в нем и сняты;
поэтому материя не является для бога непреодолённой реальностью, его 
противоположностью, и потому дух может также созерцать и познавать вещи в нем, 
так как в нем противоположность устранена и материя положена как идеальная. Но 
разделение или, скорее, пропасть между духовным, интеллигибельным и 
материальным, чувственным миром оказывается в действительности укрепленной. 
Материя устраняется не истинным, положительным образом, то есть понимается не в 
своей необходимости. Ибо бог, всеобщее, бесконечное, абсолютно реальное