Поэтому искусство имело своими объектами как всеобщие и языческие, так и 
христианские предметы. Оно особенно возвысилось благодаря изучению античности. 
Ср., например, жизнь Лоренцо Медичи (Вильам Роско. Пер. с английского. Курта 
Шпренгеля, стр. 372). Поэтому время наивысшего развития и расцвета искусства 
совпадает со временем, когда католическая вера и церковь пришли в наибольший 
упадок, когда науки возродились и появился протестантизм. Ср., например, 
Вольтера "Essai sur les moeurs et 1'esprit nationes Опыт о нравах и духе 
народов, т. 2, гл. 105; т. 2I, гл. 127; "Acta philosophorum", IX, вып. 1718, гл.
 IV-VII. Рафаэль родился в том же году, что и Лютер, в 1483-м. Поэтому 
правильно говорит Лео в своей "Истории Италии" (т. I, стр. 37): "Великие 
художники Италии сделали для духовного освобождения и развития мира столько же, 
как немецкие реформаторы, ибо, пока старые, мрачные, строгие изображения бога и 
святых могли пленять сердца верующих, искусство еще не преодолело внешней 
неуклюжести, это было признаком того, что сам ум пребывал ещё в тесном 
ограничении, в гнетущих оковах. Свобода в искусство развилась вместе со 
свободой мысли, в равной мере и взаимной связи. Лишь когда люди снова нашли в 
искусстве свободное удовольствие, они обрели вместе с ним и способность 
воспринимать классиков древнего мира, наслаждаться ими  продолжать работу в их 
духе, а без восприятия древней классической литературы реформация была бы не 
чем иным, как церковным расколом вроде учения гусситов".
Знаменитый Андреа Орканья (13), процветавший в середине XIV в. во Флоренции, 
первым из художников нового времени написал свой автопортрет. Напротив, 
знаменитый отец церкви Климент Александрийский (14), хотя и просвещенный 
человек, считал грехом даже (в "Paedagogos" Педагогике, I, III, гл. 2) смотреть 
на свое изображение в зеркале. Так противоположны искусство в своей свободе и 
религиозность в своей узости и ограниченности. Тертуллиан (15) (в "De 
spectaculis" О зрелищах, гл. 23) и тот же Климент считали также преступным 
своеволием, безбожной критикой творений божьих стричь или даже вырывать себе 
бороду. Ибо как говорит Климент (там Же, гл. З): "Так как все волосы сочтены на 
вашей голове, даже отдельные волосы в вашей бороде и на всем теле, то ничто не 
должно устраняться иначе как по предписанию божьему, если оно определено его 
волей". Так сильно противоречит отрицательно религиозное чувство эстетическому. 
Климент говорит очень определенно ("Cohort, ad gепtеs" Увещание к народам, гл. 
4): "Нам явно воспрещено заниматься этим обманчивым искусством живописью. Ведь 
пророк говорит:
"...ты не должен создавать себе образа или подобия того, что находится на небе 
и на земле". Ср. также Тертуллиана "De idol." Об идолопоклонстве, гл. 3, 4, 5 и 
так далее. На это можно возразить всякое, например, что эти отцы церкви 
полемизировали только с языческими изображениями богов и идолопоклонством. Но 
достоверно, что чувство и созерцание искусства, как таковые, совершенно 
противоположны религиозному принципу ранних времен, если понимать его в 
определенности и чистоте классических экземпляров и образцов этого религиозного 
направления. Известно, что и театр возродился, лишь когда в XV в. место 
религиозных зрелищ заняли комедии Плавта и Теренция (16). Как дерево, стоящее 
на колокольне, не выросло из ее твердого камня, так же мало искусство возникло 
из церкви и ее духа. Хитрая птица рассудка принесла на нее семя; когда оно 
взошло, из него выросло растеньице, конечно ещё безвредное, когда же оно стало 
деревом, то разрушило старую колокольню.
Таким образом, духи искусства и науки, лишь внешне служившие отрицательно 
религиозному духу, создали из него противоположный принцип, именно чисто 
человеческий, свободный, самосознательный, вселюбящий, всеобъемлющий, 
вездесущий, универсальный, мыслящий, научный дух, который подорвал отрицательно 
религиозный дух, низвел с трона мирового господства, заключил в тесные границы 
области, лежащей по ту-сторону стремительного потока истории, и сделался 
принципом и сущностью мира, принципом
нового времени.

§ 6. Сущность протестантизма
Новый принцип, вступивший в мир, должен был в то же время стать религиозным 
принципом. Только в качестве такового он поразил мир, как разрушительная, 
устрашающая молния, стал общим мировым делом, господствующим над умами. Лишь 
потому что индивидуум, через которого действует дух, признает этот дух 
божественным, считает свой отход от прежнего также религиозного принципа 
божественной необходимостью, религиозным актом, он приобретает непреодолимое 
мужество, перед которым всякая внешняя власть оказывается бессильной. 
Протестантизм является новым принципом, нашедшим свое выражение в форме 
религиозного принципа. Этот же дух вызвал к жизни схоластическую философию, 
поскольку она была средством освобождения от внешнего авторитета и чисто 
положительной церковной веры. Он породил в искусстве идею красоты в ее 
независимости и самостоятельности и наглядно показал человеку его божественную 
творческую силу. Он снова пробудил к жизни древних язычников, осужденных и 
низвергнутых в ад отрицательно религиозным духом и заставил христиан признать 
их своими ближайшими кровными родственниками, которых они, обретя вновь после 
долгой тягостной разлуки, наконец признали и открыли им свои объятия. Этот дух 
насадил свободную гражданскую жизнь, практическое понимание жизни и развернул 
изобретательную деятельность, примиряющую с настоящим украшающую и 
облагораживающую жизнь, возвышающую и расширяющую самосознание человека В 
войнах князей против притязательного господства иерархии он завоевал абсолютную 
самостоятельность, автономию и автаркию государства и его главы, в единственном 
лице которого и сосредоточивается дух. Этот, а не иной дух обнаруживается в