простые формы вещей, которые, как ни мало их, все-таки различными степенями и 
способами связи между собой обосновывают все разновидности конкретных тел.
Вторая часть метафизики имеет своим объектом цели или конечные причины в 
природе. Именно исследование целей не относится к физике, хотя до сих пор оно, 
к большому вреду для нее, считалось её областью, ибо это удерживало людей от 
исследования реальных, истинно физических причин. Поэтому философия природы 
Демокрита и других, которые не клали в основу устройства природы идеи бога и 
духа и выводили строение Вселенной не из бесчисленных попыток природы, а 
причины отдельных вещей - не из целей, но лишь из материи и движения 
необходимости, - эта философия была гораздо основательнее философии природы 
Платона и Аристотеля. Телеология бесплодна и подобно деве, посвятившей себя 
богу, не рождает ничего.
b) Практическая философия природы имеет также две части, именно: механику и 
магию. Первая создается физикой как наукой о действующих материальных внешних 
причинах, а вторая - метафизикой как наукой об истинных причинах и всеобщих 
формах. Ибо магия есть наука или искусство, которое из познания скрытых форм 
выводит удивительные действия или эксперименты и надлежащим сближением 
действующих сил с восприимчивыми к ним предметами открывает великие деяния 
природы, искусство, которое подобно многим другим до сих пор ещё неизвестно и 
совершенно отлично от нынешней так называемой магии. Впрочем, и старая магия 
вовсе не заслуживает пренебрежения;
следует тщательно исследовать, нет ли среди суеверных, ложных и сказочных вещей 
чего-либо, как, например, очарования, обострения и усиления воображения, 
симпатии отдаленных вещей, магического влияния одних умов на другие, тел - на 
тела, имеющего основание в действительных силах природы.

§ 18. Мысли Бэкона о некоторых всеобщих предметах природы
В природе не может быть причины первой материи, её свойств и деятельности; она 
есть (конечно, исключая бога) самое первое. Поэтому из какого бы вещества, 
какой силы и деятельности ни состояла эта первая материя, она являет собой 
непосредственный, просто положительный факт, который надо принять, как он есть, 
не выводя и не оценивая его из какого-либо предвзятого и поспешного мнения. Ибо,
 если возможно знание её, то она не может быть познана из какой-либо причины, 
так как после бога она - причина причин, не имея собственной причины. А именно 
в природе нельзя переходить от одной причины к другой до бесконечности, ибо 
причины в ней не выходят за известную определенную границу. Поэтому, кто 
переходит эту границу и, дойдя до последней силы, спрашивает о причине или 
просто положительном принципе и законе природы, тот такой же поверхностный 
философ, как тот, кто останавливается на производных вещах, не спрашивая о 
причине их.
Первая материя или первый принцип должен так же действительно существовать в 
природе, как и возникшие из него вещи. Поэтому материя без формы и движения 
есть фикция, недействительная абстракция. Более того, первая материя должна 
мыслиться в связи с первой формой и первым принципом движения. Материю, форму и 
движение, конечно, надо различать, но не разделять или разрывать, мысля при 
этом материю (как бы она ни была устроена) настолько определенной, оснащенной и 
оформленной, чтобы все свойства, сила, деятельность и движение природы могли 
быть её следствием и эманацией. Поэтому философы Древней Греции почти все 
соглашались в том, что материя деятельна, имеет какие-либо свойства или форму, 
последняя снова делится на особые формы, имея в себе принцип движения.
Впрочем, истинный принцип не только производит из себя вещи, но и растворяет их 
в себе. Он имеет также не только известное внутреннее родство и однородность с 
самыми крупными, многочисленными, поразительными и явно могущественными 
субстанциями, как, например, огонь, воздух, вода, но и с самыми мелкими, 
редкими, незаметными и как бы одинокими и покинутыми субстанциями.
Сила сопротивления материи, благодаря которой даже мельчайшая часть её 
утверждает себя в своем бытии, ни наибольшему давлению массы, ни сильнейшим 
агентам не дает себя разрушить или уничтожить и вытеснить из пространства, а 
оказывает им сопротивление непреодолимым протяжением и со своей стороны как бы 
прибегает ко всяким окольным путям и уверткам для того, чтобы утвердить себя, - 
эта сила не страдание, как ошибочно думали до сих пор, но скорее самая 
деятельная, мощная, непреодолимая сила, почти подобная силе судьбы и 
необходимости.
Общая сумма вещества всегда остается себе равной, не увеличиваясь и не 
уменьшаясь. Но тела, между которыми эта сумма распределена в известных 
отношениях, содержат вещества одни больше, другие меньше.
Все тела стремятся к сцеплению, то есть питают страх и отвращение к разделению 
и расхождению своих частей. Поэтому понятия жидкого и плотного, или твердого, 
лишь популярные и поверхностные понятия. Ибо жидкие тела отличаются от твердых 
только тем, что в первых в силу однородности это стремление слабее, а в 
последних в силу их разнородности сильнее.
Все тела без исключения имеют стремление к ассимиляции или к размножению и 
усилению разнородности, а также стремление к соединению с однородным.
Затем все тела имеют известную способность к восприятию или представлению, а 
также известную способность выбора, с помощью которой они притягивают 
родственное и удаляются от чуждого и враждебного. Эта способность представления 
обнаруживается не только в явлениях, поражающих своей тонкостью представление, 
как, например, притяжение магнитом железа, стремление пламени к нефти, но и в 
самых обыкновенных явлениях, ибо тело, приближающееся к другому, изменяет его 
или само изменяется им, причем этому изменению не предшествует взаимное