существуют аффекты, возникающие из разума или самого мышления. И мы можем 
определяться разумом ко всем действиям, к коим мы определяемся аффектами, 
которые суть страсти. Из этого познания возникают скорее высшее блаженство и 
радость духа; оно есть источник любви к богу, которая является духовной любовью,
 любовью познания.
Бог любит себя самого бесконечной интеллектуальной любовью. Интеллектуальная 
любовь духа к богу есть любовь самого бога, которой он себя любит, не поскольку 
он бесконечен, но поскольку он может быть определен сущностью человеческого 
духа, рассматриваемой под формой вечности (или в качестве таковой), то есть 
интеллектуальная любовь духа к богу есть часть бесконечной любви, которой бог 
любит самого себя. Поскольку бог любит себя самого, он любит людей; и любовь 
бога к людям и интеллектуальная любовь духа к богу, следовательно, одно и то же.

Цель духа есть познание единства, которое он имеет с целой природой; его высшее 
благо и высшая добродетель есть познание бога. Ибо высшее, что дух может 
познать, есть бог, то есть абсолютно бесконечное существо, без которого ничто 
не может ни существовать, ни мыслиться, так что высшее благо духа есть познание 
бога. Лишь постольку дух деятелен, поскольку он мыслит или познает, и лишь 
постольку можно о нем безусловно сказать, что он действует из добродетели. 
Абсолютная добродетель, или сила духа, поэтому есть познание, но высшее, что 
может понимать дух, есть бог, то есть высшая добродетель духа состоит в 
познании бога. Поэтому познание и любовь бога как наше высшее благо есть 
последняя цель духа.
Поэтому блаженство не есть награда добродетели, но сама добродетель; и мы 
наслаждаемся им не потому, что мы обуздываем свои страсти, но, напротив, потому,
 что мы наслаждаемся им, мы в состоянии обуздывать свои страсти.
Высшее благо добродетельных, или, что одно и то же, разумных, обще всем людям, 
и все могут, таким образом, наслаждаться им. И не случайно, но имеет основание 
в самой сущности разума то, что высшее благо человека всеобще, ибо оно 
выводится именно из сущности самого человека, поскольку она состоит только в 
разуме; и человек вовсе не мог бы ни существовать, ни быть мыслим, если бы он 
не имел способности обладать и наслаждаться этим высшим благом. Ибо к самой 
сущности человеческого духа принадлежит то, что он имеет адекватное познание о 
вечной и бесконечной сущности бога.

§ 99. Заключительные критические замечания 1833 г.
Философии Спинозы до тошноты часто ставили в вину то, что она представляет 
атеизм или пантеизм в обычном пошлом смысле, отождествляет, смешивает 
бесконечное с конечным, превращает конечное в бесконечное. Но эти упреки 
слишком необоснованны, чтобы их подвергать особой критике; ибо никто не 
придавал богу больше существования, больше реальности, больше могущества, чем 
он, и никто ещё не мыслил бога так возвышенно, так свободно, так объективно, в 
такой мере очищенным от всех конечных относительных и человеческих свойств, как 
он. Приведем здесь ещё одно только место в доказательство:
"Единичные вещи не могут ни существовать, ни мыслиться без бога, и все-таки 
нельзя сказать, что бог принадлежит к их сущности". Кроме этих и других, не 
стоящих упоминания упреков, которые делались философии Спинозы, одним из 
наиболее обычных является тот, что она уничтожает все принципы нравственности. 
Но во всяком случае правильно, что в ней различия добра и зла суть лишь 
конечные различия, что идея добра и морального совершенства, так как она не 
есть определение субстанции, не имеет в себе существующей сама по себе и для 
себя, то есть субстанциальной, следовательно, истинной, реальности, добро и зло 
не представляют ничего действительного в вещах самих по себе и для себя, но 
выражают лишь относительные понятия, которые мы образуем из сравнения вещей 
между собой. Вывод, таким образом, - нет разницы между добрым и злым человеком, 
и одно и то же, добр ли я или зол и т. п., - так же нелеп, как и вывод, 
сделанный из принципа единства Спинозы, именно что, по его учению, нет разницы 
между человеком и зверем или растением, так как ведь все вещи в основе 
составляют одну вещь. Его философия затем устраняет свободу воли, ибо отдельный 
акт воли вызывается лишь определенной) причиной, а эта в свою очередь - другой 
и так далее Столь прославленная свобода человека состоит лишь в том, что люди 
хотя и сознают свои действия, но находятся в неведении относительно причин, 
которые определяют их к действованию. Но то, что отнимает у нас философия 
Спинозы в отношении воли, она щедро возвращает нам в отношении познания. 
Отнимая у нас свободу воли, она дает нам более высокое благо, свободу ума; и, 
показывая, что лишь из адекватных идей вытекают такие действия, которые мы 
можем назвать действительно своими, что наша истинная и вечная жизнь, наша 
деятельность и свобода, наше наилучшее и высочайшее благо состоит только в 
познании, что существует лишь одно зло, которое вредит нашему познанию, и лишь 
одно истинное благо, которое содействует ему, она имеет характер самой 
возвышенной духовности, которая лишь может быть мыслима. Сверх того, мышление 
или созерцание субстанции непосредственно в качестве мышления и созерцания 
является религиозным и нравственным актом, актом высшего отречения и свободы, 
очищения настроений и чувств от всего пустого, отрицательного, субъективного, 
актом чистейшего самопожертвования своей личностью со всеми её частными 
интересами и особенностями, которые отделяют человека от человека, 
противополагают одного другому и в этом разделении и противоположении являются 
источником всего злого и безнравственного, которые, однако, исчезают в мысли о 
субстанции как ничтожные, пустые. Мышление субстанции не пустое, но полное, 
уверенное в себе самом как в истине - это мышление, знающее свой предмет