себе на взгляд и на слух, чтобы при чтении и письме тебя не затрудняло их 
расположение?

Теэтет. Ты говоришь сущую правду.

Сократ. А в совершенстве обучиться у кифариста разве не значило для тебя уметь 
следить
за каждым звуком и определять, от какой струны он исходит? А что звуки - буквы 
музыки,
это всякий согласится повторить. ;

Теэтет. Не иначе.
{56}
Сократ. И если бы на основании постигнутых нами букв и слогов нужно было судить 
о
прочих, то мы сказали бы, что род букв дает гораздо более ясное познание и 
более
основательное, чем слоги, и позволяет достичь совершенства в любом виде учения. 
И если
бы кто-то утверждал, что слог познаваем, а буква по своей природе непознаваема, 
то мы
подумали бы, что он волей-неволей впадает в детство.

Теэтет. Несомненно.

Сократ. Здесь, мне кажется, можно было бы при- с вести и другие доказательства. 
Но как
бы нам не забыть об исходном утверждении. Рассмотрим, что это, собственно, 
значит:
объяснение вместе с истинным мнением оказывается совершенным знанием.

Теэтет. Это следует рассмотреть.

Сократ. Скажи, что можно было бы подразумевать под объяснением? Сдается мне, 
что
речь идет об одном из трех.

Теэтет. Из каких же трех?

Сократ. Первое, пожалуй, вот что: [объяснять- значит] выражать свою мысль 
звуками с
помощью глаголов и имен, причем мнение как в зеркале или в воде отражается в 
потоке,
изливающемся из уст. Или объяснение представляется тебе иначе?

Теэтет. Мне - так. По крайней мере, про действующего так мы говорим: он 
объясняет.

Сократ. Значит, всякий может "то делать быстрее или медленнее - показывать, что 
од
мнит по поводу каждой вещи, коль скоро он не глух не нем от рождения. Таким 
образом,
сколько людей имеет правильное мнение, все они обнаруживают это посредством
объяснения, и ни у кого еще правильное мнение не возникло помимо знания.

Теэтет. Ты прав.

Сократ. Не будем же легкомысленно осуждать того, кто предложил рассматривать 
знание
так, как мы теперь это делаем, за то, что он будто бы ничего не сказал. Ведь 
может статься,
он имел в виду совсем не это, но то, что на вопрос о каждой вещи можно дать 
ответ при
помощи начал.

Теэтет. Что ты имеешь в виду, Сократ?

Сократ. Например, Гесиод говорит, что в повозке сто деревянных частей. Я не в
состоянии их назвать, да и ты, я думаю, тоже. Но достаточно и того, если на 
вопрос, что
такое повозка, мы сможем назвать колеса, оси, кузов, поручни, ярмо.

Теэтет. Вполне достаточно.

Сократ. А может быть, он нашел бы нас смешными, если бы на вопрос о твоем имени 
мы
стали выговаривать его по складам и, хотя мы имеем о нем верное представление и
произношение, сочли бы себя знатоками грамматики, располагающими грамматически
точным объяснением имени Теэтета. Ведь нельзя говорить о чем-либо со знанием 
дела,