Теэтет. И это тоже.

Сократ. А затем сможешь рассмотреть, неподобны они или подобны друг другу?

Теэтет. Вероятно.

Сократ. А посредством чего стал бы ты все это о них мыслить? Ведь общего между 
ними
нельзя уловить ни с помощью зрения, ни с помощью слуха. Вот еще доказательство 
моих
слов: если бы можно было рассмотреть, солоны ли они оба или нет, то, знаю я, ты 
не
постоишь за ответом и скажешь, с помощью чего это можно сделать. И оказывается, 
это не
зрение и не слух, с а что-то иное.

Теэтет. Что же иное, кроме способности [ощущать] с помощью языка?

Сократ. Прекрасно. Но с помощью чего эта способность открывает тебе общее во 
всех
вещах (в том числе и в тех, что ты называешь "бытием" или "небытием"), а также 
то, что
мы сегодня о них выясняли? Какие ты отведешь всему этому органы, с помощью 
которых
ощущало бы каждую вещь наше ощущающее начало?

Теэтет. Ты толкуешь о бытии и небытии, о подобии и неподобии, о тождестве и
различии, а также, определяются ли они одним или иным каким-то числом. Ясно, 
что
твой вопрос относится и к четному или нечетному, и ко всему тому, что отсюда 
следует, -
с помощью какой части тела ощущаем мы это душой?

Сократ. Превосходно поспеваешь ты за мной, Теэтет! Это как раз то, о чем я 
спрашиваю.
{37}
Теэтет. Но клянусь Зевсом, Сократ, мне нечего сказать, кроме, прежде всего, 
того, что, по-
моему, нет никакого особого органа для этих вещей, как для других, и что душа 
сама по
себе, как мне кажется, наблюдает общее во всех вещах.

Сократ. Ты прекрасен, Теэтет, вовсе не урод, как говорил про тебя Феодор. Ибо 
кто
говорит прекрасно, тот прекрасен и добр. И ты сделал не только прекрасное, но и 
благое
дело, ибо избавил меня от пространного разъяснения, коль скоро для тебя 
очевидно, что
одни вещи душа наблюдает сама по себе, а другие - с помощью телесных 
способностей.
Именно таково было мое мнение, и я хотел, чтобы ты его со мной разделил.

Теэтет. Но все это очевидно.

Сократ. Какому же из двух [родов вещей] приписываешь ты сущность? Ведь она в
наибольшей степени присуща всему.

Теэтет. Я приписываю ее тому, к чему душа устремляется сама по себе.

Сократ. И подобному и неподобному? И тождественному и различному?

Теэтет. Да.

Сократ. Ну а прекрасному и дурному или доброму и злому?

Теэтет. Мне кажется, что душа более всего рассматривает сущность вот этих вещей 
в их
взаимном соотношении, сравнивая в самой себе настоящее и прошедшее с будущим.

Сократ. Пусть так. А правда ли, что жесткость жесткого она ощущает через
прикосновение, равно как и мягкость мягкого?

Теэтет. Да.

Сократ. О сущности же того и другого - что они собой представляют - и об их 
взаимной
противоположности, а также в свою очередь о сущности этой противоположности
пытается у нас судить сама душа, то и дело возвращаясь к ним и сравнивая их 
между
собой.