Феодор. Каким ученикам, чудак! Ведь у них никто не становится учеником другого 
- они
объявляются с сами собой, по вдохновению, и один другого почитает невеждой. Так 
что
от них, повторяю, ни худом ни добром не добьешься толку, и придется нам самим
рассмотреть этот вопрос.

Сократ. Ты чинно рассудил. А разве мы не извлекли уже этот вопрос из древней 
поэзии,
где он был скрыт от большинства, - вопрос о том, что все ведет свое л 
происхождение от
рек Океана и Тефии и ничего не стоит? Нашли мы его и у позднейших, а стало быть,

мудрейших, которые скрытое разъясняют таким образом, чтобы, слушая их, даже
сапожники могли постигнуть их мудрость и избавиться от печального заблуждения, 
будто
какие-то вещи стоят, а какие-то движутся, но, усвоив, что движется все, 
прониклись бы к
этим людям почтением. Да, чуть было не забыл, Феодор, ведь есть и другие, 
которые со
своей стороны провозгласили противоположное, а именно что "настоящее имя всего 
-
Неподвижность", не говоря уж о том, что вразрез с теми утверждали Мелиссы и
Пармениды,- что-де все есть единое и само в себе неподвижно, не имея 
пространства, где
оно могло бы двигаться. Как же нам быть теперь, друг мой, со всем этим? Ибо, 
понемногу
продвигаясь вперед, мы незаметно оказались на середине между теми и другими, и 
если не
сумеем спастись бегством, то поплатимся тем, что нас, как во время игры в 
палестре,
схватят и начнут тянуть в разные стороны - кто перетянет, мне кажется, тянет 
через
среднюю черту. Поэтому, мне кажется, нам следует прежде отдельно рассмотреть 
тех, с
кого мы начали, то есть этих "текучих". Если окажется, что в их утверждениях 
есть толк, то
к ним мы и присоединимся, постаравшись убежать от других. Если же нам покажется,
 что
более правы эти "неподвижники", тогда мы побежим к ним, прочь от двигающих
неподвижное. Но если нам покажется, что обе стороны не говорят ничего ладного, 
тогда
мы попадем в смешное положение, считая дельными себя, слабосильных, и лишая 
чести
наидревнейших и наимудрейших мужей. Итак, смотри, Феодор, стоит ли подвергать 
себя
такой опасности?

Феодор. Нам не следует уклоняться, Сократ, от рассмотрения утверждений каждой 
из
сторон.
{33}
Сократ. Уж если ты так желаешь, придется рассмотреть. Рассмотрение движения, 
как мне
кажется, с нужно начать с того, что именно они имеют в виду, говоря, что все 
движется. Я
хочу сказать: об одном виде движения они толкуют или, как мне представляется, о 
двух?
Впрочем, пусть это кажется не одному мне, а раздели-ка и ты со мной это мнение, 
чтобы
уж страдать нам обоим, если придется. Растолкуй мне, пожалуйста, когда что-то 
меняет
одно место на другое или вращается в том же самом, ты называешь это движением?

Феодор. Я - да.

Сократ. Так вот, пусть это будет один вид движения. Когда же что-то, оставаясь 
на месте,
стареет, или становится из белого черным или из мягкого - твердым, или 
претерпевает
еще какое-либо иное изменение, то не подобает ли это назвать другим видом 
движения?

Феодор. Думаю, что это необходимо.

Сократ. Итак, я утверждаю, что видов движения два: изменение и перемещение.

Феодор. Правильно.

Сократ. Сделав такое различение, обратимся к тем, кто утверждает, что все