завзятые спорщики: ведь ты хочешь найти подлинное бытие, а среди них, пожалуй, 
ни у
кого нет об этом ни речи, ни заботы. Своею премудростью они способны все 
перепутать и
замутить, но при этом остаются вполне собою довольны. Ты, однако ж, философ и 
потому,
я надеюсь, поступишь так, как я сказал.

— Ты совершенно прав, — в один голос откликнулись Симмий и Кебет.

Эхекрат. Клянусь Зевсом, Федон, иначе и быть не могло! Мне кажется, Сократ 
говорил
изумительно ясно, так что впору понять и слабому уму.

Федон. Верно, Эхекрат, все, кто был тогда подле него, так и решили.

Эхекрат. Вот и мы тоже, хоть нас там и не было, и мы лишь сейчас это слышим. А 
о чем
шла беседа после этого?

Федон. Помнится, когда Симмий и Кебет с ним согласились и признали, что каждая 
из
идей существует и что вещи в силу причастности к ним получают их имена, после 
этого
Сократ спросил:

— Если так, то, говоря, что Симмий больше Сократа и меньше Федона, ты 
утверждаешь,
что в Симмий есть и большое и малое само по себе разом. Верно?

— Верно.

— Но ты, конечно, согласен со мною, что выражение "Симмий выше Сократа" 
полностью
истине не соответствует? Ведь Симмий выше не потому, что он Симмий, не по 
природе
своей, но через то большое, которое в нём есть. И выше Сократа он не потому, 
что Сократ
— это Сократ, а потому, что Сократ причастен малому — сравнительно с большим,
которому причастен Симмий.

— Правильно.

— И ниже Федона он не потому, что Федон — это Федон, а потому, что причастен 
малому
сравнительно с большим, которому причастен Федон?

— Да, это так.

— Выходит, что Симмия можно называть разом и маленьким, и большим по сравнению 
с
двумя другими: рядом с великостью одного он ставит свою малость, а над малостью
второго воздвигает собственную великость.

Тут Сократ улыбнулся и заметил:

— Видно, я сейчас заговорю как по писаному. Но как бы там ни было, а говорю я, 
сдается
мне, дело.

Кебет подтвердил.

— Цель же моя в том, — продолжал Сократ, — чтобы ты разделил мой взгляд. Мне
кажется, не только большое никогда не согласится быть одновременно и большим и
малым, но и большое в нас никогда на допустит и не примет малого, не пожелает
оказаться меньше другого. Но в таком случае одно из двух: либо большое 
отступает и
бежит, когда приблизится его противник — малое, либо гибнет, когда противник
подойдет вплотную. Ведь, оставаясь на месте и принявши малое, оно сделается 
иным, чем
было раньше, а именно этого оно и не хочет. Вот, например, я принял и допустил 
малое,
{39}
но остаюсь самим собою — я прежний Сократ, маленький, тогда как то, большое, не 
смеет
быть малым, будучи большим. Так же точно и малое в нас никогда не согласится 
стать или
же быть большим, и вообще ни одна из противоположностей, оставаясь тем, что она 
есть,
не хочет ни превращаться в другую противоположность, ни быть ею, но либо