— Постой-ка, Сократ, — подхватил Кебет, — твои мысли подтверждает ещё один 
довод,
если только верно то, что ты так часто, бывало, повторял, а именно что знание 
на самом
деле не что иное, как припоминание: то, что мы теперь припоминаем, мы должны 
были
знать в прошлом, — вот что с необходимостью следует из этого довода. Но это 
было бы
невозможно, если бы наша душа не существовала уже в каком-то месте, прежде чем
родиться в нашем человеческом образе. Значит, опять выходит, что душа 
бессмертна.

— Но как это доказывается, Кебет? — вмешался Симмий. — Напомни мне, я что-то 
забыл.

— Лучшее доказательство, — сказал Кебет, — заключается в том, что когда 
человека о
чем-нибудь спрашивают, он сам может дать правильный ответ на любой вопрос — при
условии, что вопрос задан правильно. Между тем, если бы у людей не было знания 
и
верного понимания, они не могли бы отвечать верно. И кроме того, поставь 
человека
перед чертежом или чем-нибудь еще в таком же роде — и ты с полнейшей ясностью
убедишься, что так оно и есть.

— А если этого тебе недостаточно, Симмий, — сказал Сократ, — погляди, не 
согласишься
ли ты с другими соображениями, вот примерно какими. Ты ведь сомневаешься, может 
ли
то, что называют знанием, быть припоминанием?

— Нет, я-то как раз не сомневаюсь, — возразил Симмий. — Мне нужно лишь одно, и 
как
раз то, о чем сейчас идет речь: припомнить. Кебет только принялся рассуждать — 
и я уже
почти все помню и почти что согласен с вами. И тем не менее мне бы хотелось 
услышать,
как примешься рассуждать ты.

— Я? Да вот как, — сказал Сократ. — Мы оба, разумеется, сходимся на том, что, 
если
человеку предстоит что-либо припомнить, он должен уже знать это заранее.

— Конечно.

— Тогда, может быть, мы сойдёмся и на том, что знание, если оно возникает таким
образом, каким именно, я сейчас скажу, — это припоминание? Если человек, что-то
увидев, или услыхав, или восприняв иным каким-либо чувством, не только узнает 
это, но
еще и примыслит нечто иное, принадлежащее к иному знанию, разве не вправе мы
утверждать, что он вспомнил то, о чем мыслит?
{15}
— Как это?

— Вот тебе пример. Знать человека и знать лиру — это ведь разные знания?

— Само собой.

— Но тебе, конечно, известно, что испытывают влюбленные, когда увидят лиру, или
плащ, или иное что из вещей своего любимца: они узнают лиру, и тут же в уме у 
них
возникает образ юноши, которому эта лира принадлежит. Это и есть припоминание. 
Так
же точно, когда видят Симмия, часто вспоминают Кебета. Можно бы назвать тысячи
подобных случаев.

— Да, клянусь Зевсом, тысячи! — сказал Симмий.

— Стало быть, это своего рода припоминание, — продолжал Сократ. — Но в
особенности, мне кажется, нужно говорить о припоминании, когда дело касается 
вещей,
забытых с течением времени или давно не виденных. Как, по-твоему?

— Ты совершенно прав.

— Теперь скажи мне, возможно ли, увидев нарисованного коня или нарисованную 
лиру,
вспомнить вдруг о человеке? Или, увидев нарисованного Симмия, вспомнить Кебета?

— Вполне возможно.