заявлял, что
земля находится на воде); к этому предположению он, быть может, пришел, видя, 
что
пища всех существ влажная и что само тепло возникает из влаги и ею живет (а то, 
из чего
все возникаете - это и есть начало всего). Таким образом, он именно поэтому 
пришел к
своему предположению, равно как потому, что семена всего по природе влажны, а 
начало
природы влажного - вода.

Некоторые же полагают, что и древнейшие, жившие задолго до нынешнего поколения 
и
первые писавшие о богах, держались именно таких взглядов на природу: Океан и 
Тефию
они считали творцами возникновения, а боги, по их мнению, клялись водой, 
названной
самими поэтами Стиксом, ибо наиболее почитаемое - древнейшее, а то, чем 
клянутся, -
наиболее почитаемое. Но действительно ли это мнение о природе исконное и 
древнее,
это, может быть, и недостоверно, во всяком случае о Фалесе говорят, что он 
именно так
высказался о первой причине [что касается Гиппона, то его, пожалуй, не всякий
согласится поставить рядом с этими философами ввиду скудости его мыслей).

Анаксимен же и Диогена считают, что воздух первое [proteron) воды, и из простых 
тел
преимущественно его принимают за начало; а Гиппас из Метапонта и Гераклит из 
Эфеса-
огонь, Эмпедокл же - четыре элемента, прибавляя к названным землю как четвертое.
 Эти
элементы, по его мнению, всегда сохраняются и не возникают, а в большом или 
малом
количестве соединяются в одно или разъединяются из одного.

А Анаксагор из Клазомен, будучи старше Эмпедокла, но написавший свои сочинения
позже его, утверждает, что начал бесконечно много: по его словам, почти все 
гомеомерии ,
так же как вода или огонь, возникают и уничтожаются именно таким путем - только 
через
соединение и разъединение, а иначе не возникают и не уничтожаются, а пребывают
вечно.

Исходя из этого за единственную причину можно было бы признать так называемую
материальную причину. Но по мере продвижения их в этом направлении сама суть 
дела
указала им путь и заставила их искать дальше. Действительно, пусть всякое 
возникновение
и уничтожение непременно исходит из чего-то одного или из большего числа начал, 
но
почему это происходит и что причина этого? Ведь как бы то ни было, не сам же 
субстрат
вызывает собственную перемену; я разумею, что, например, не дерево и не медь - 
причина
изменения самих себя, и не дерево делает ложе, и не медь - изваяние, а нечто 
другое есть
{5}
причина изменения. А искать эту причину-значит искать некое иное начало, [а 
именно],
как мы бы сказали, то, откуда начало движения. Так вот, те, кто с самого начала 
взялся за
подобное исследование и заявил, что субстрат один, не испытывали никакого
недовольства собой, но во всяком случае некоторые из тех, кто признавал один 
субстрат,
как бы под давлением этого исследования объявляли единое неподвижным, как и всю
природу, не только в отношении возникновения и уничтожения [это древнее учение, 
и все
с ним соглашались), но и в отношении всякого другого рода изменения; и этим их 
мнение
отличается от других. Таким образом, из тех, кто провозглашал мировое целoe 
единым,
никому не удалось усмотреть указанную причину, разве что Пармениду, да и ему
постольку, поскольку он полагает не только одну, но в некотором смысле две 
причины. Те
же, кто признает множество причин, скорее могут об этом говорить, например те, 
кто
признает началами теплое и холодное или огонь и землю: они рассматривают огонь 
как
обладающий двигательной природой, а воду, землю и тому подобное - как