- значит
пустословить и говорить поэтическими иносказаниями. В самом деле, что же это 
такое,
что действует, взирая на идеи? Ведь можно и быть, и становиться сходным с чем 
угодно,
не подражая образцу; так что, существует ли Сократ или нет, может появиться 
такой же
человек, как Сократ; и ясно, что было бы то же самое, если бы существовал 
вечный
Сократ. Или должно было бы быть множество образцов для одного и того же, а 
значит, и
множество его Эйдосов, например для "человека" - "живое существо" и "двуногое", 
а
вместе с тем еще и сам-по-себе-человек. Далее, эйдосы должны были бы быть 
образцами
не только для чувственно воспринимаемого, но и для самих себя, например род - 
как род
для видов; так что одно и то же было бы и образцом, и уподоблением.

Далее, следует, по-видимому, считать невозможным, чтобы отдельно друг от друга
существовали сущность и то, сущность чего она есть; как могут поэтому идеи, 
если они
сущности вещей, существовать отдельно от них? Между тем в "Федоне" говорится 
таким
образом, что Эйдосы суть причины и бытия и возникновения [вещей]; и однако если
Эйдосы и существуют, то вещи, им причастные, все же не возникли бы, если бы не 
было
того, что приводило бы их в движение. С другой стороны, возникает многое другое,

например дом и кольцо, для которых, как мы утверждаем, Эйдосов не существует. 
Поэтому
ясно, что и все остальное может и быть и возникать по таким же причинам, как и 
только
что указанные вещи.

Далее, если эйдосы суть числа, то каким образом они могут быть причинами? 
Потому ли,
что сами вещи суть отличные от них числа, например: вот это число - человек, 
вот это -
Сократ, а вот это - Каллий? Тогда как же те числа суть причины для этих? Ведь 
если и
считать, что одни вечные, а другие нет, то это не будет иметь значения. Если же 
они
потому причины, что окружающие нас вещи суть числовые соотношения подобно
созвучию, то ясно, что должно существовать нечто единое [для тех составных 
частей],
соотношения которых суть эти вещи. Если есть какая-нибудь такая [основа, 
скажем]
материя, то очевидно, что и сами-посебе-числа будут некоторыми соотношениями 
одного
и другого. Я имею в виду, например, что если Каллий есть числовое соотношение 
огня,
земли, воды и воздуха, то и идея его будет числом каких-нибудь других 
субстратов; и сам-
по-себе-человек-все равно, есть ли он какое-нибудь число или нет, - все же 
будет
числовым соотношением каких-то вещей, а не числом, и не будет на этом основании
существовать какое-либо [само-по-себе-] число.

Далее, из многих чисел получается одно число, но как может из [многих] Эйдосов
получиться один Эйдос? Если же число получается не из самих-посебе-чисел, а из
[единиц], входящих в состав числа, например в состав десяти тысяч, то как 
обстоит дело с
единицами? Если они однородны, то получится много нелепостей; и точно так же, 
если
они неоднородны, ни сами единицы, содержащиеся в числе, друг с другом, ни все
остальные между собой. В самом деле, чем они будут отличаться друг от друга, 
раз у них
нет свойств? Все это не основательно и не согласуется с нашим мышлением. Кроме 
того,
приходится признавать еще другой род числа, с которым имеет дело арифметика, а 
также
все то, что некоторые называют промежуточным; так Бот, как же это промежуточное
существует или из каких образуется начал? П. почему оно будет находиться между
окружающими нас вещами и самими-по-себе- [числами] ?

Затем, каждая из единиц, содержащихся в двойке, должна образоваться из 
некоторой
предшествующей двойки, хотя это невозможно.