мысль едина не только касательно сущности, но и относительно не-сущностей, и
имеются знания не только сущности; и получается у них несметное число других
подобных [выводов]). Между тем по необходимости и согласно учениям об эйдосах,
раз возможна причастность эйдосам, то должны существо вать идеи только
сущностей, ибо причастность им не может быть привходящей, а каждая вещь должна
быть причастна эйдосу постольку, поскольку он не сказывается о субстрате (я 
имею
в виду, например, если нечто причастно самому-по-себе-двойному, то оно 
причастно
и вечному, но привходящим образом, ибо для двойного быть вечным - это нечто
привходящее). Итак, эйдосы были бы [только] сущностью. Однако и здесь, [в мире
чувственно воспринимаемого], и там, [в мире идей], сущность означает одно и то
же. Иначе какой еще смысл имеет утверждение, что есть что-то помимо окружающих
нас вещей - единое во многом? Если идеи и причастные им вещи принадлежат к
одному и тому же виду, то будет нечто общее им (в самом деле, почему для
преходящих двоек и двоек, хотя и многих, но вечных существо их как двоек (to
dyas) в большей мере одно и то же, чем для самой-по-себе-двойки и какой-нибудь
отдельной двойки?). Если же вид для идей и причастных им вещей не один и тот же,

то у них, надо полагать, только имя общее, и это было бы похоже на то, как если
бы кто называл человеком и Каллия, и кусок дерева , не увидев между ними ничего
общего.
А если мы допустим, что хотя общие определения в других отношениях и
соответствуют эйдосам, например самому-по-себе-кругу - "плоская фигура" и 
прочие
части определения, но должно еще добавлять, что есть то, [идея чего она есть],
то надо проследить, не оказалось ли это совсем бессодержательным. В самом деле,
к чему это должно добавляться? К "середине" или к "плоскости", или ко всем
частям ["круга"]? Ведь все, что входит в [охватываемую определением] сущность -
это идеи, например "живое существо" и "двуногое". А кроме того, ясно, что
"само-по-себе" должно наподобие "плоскости" быть некоей сущностью (physis),
которая будет как род содержаться во всех эйдосах.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Однако в наибольшее затруднение поставил бы вопрос, какое же значение имеют
эйдосы для чувственно воспринимаемых вещей - для вечных, либо для возникающих и
преходящих. Дело в том, что они для этих вещей не причина движения или
какого-либо изменения. А с другой стороны, они ничего не дают ни для познания
всех остальных вещей (они ведь и не сущности этих вещей, иначе они были бы в
них), ни для их бытия (раз они не находятся в причастных им вещах). Правда,
можно бы было, пожалуй, подумать, что они причины в том же смысле, в каком
примеши-вание к чему-то белого есть причина того, что оно бело. Но это
соображение - высказывал его сначала Анаксагор, а потом, разбирая трудности,
Евдокс и некоторые другие - слишком уж шатко, ибо нетрудно выдвинуть против
такого взгляда много доводов, доказывающих его несостоятельность.
Вместе с тем все остальное не может происходить из эйдосов ни в одном из 
обычных
значений "из" . Говорить же, что они образцы и что все остальное им причастно,-
значит пустословить и говорить поэтическими иносказаниями. В самом деле, что же
{135}
это такое, что действует, взирая на идеи? Ведь можно и быть, и становиться
[сходным] с чем угодно, не подражая образцу; так что, существует ли Сократ или
нет, может появиться такой же человек, как Сократ; и ясно, что было бы то же
самое, если бы существовал вечный Сократ.
Или должно было бы быть множество образцов для одного и того же, а значит, и
множество его эйдосов, например, для "человека" - "живое существо" и "двуногое",

а вместе с тем еще и сам-по-себе-человек. Далее, эйдосы должны были бы быть
образцами не только для чувственно воспринимаемого, но и для самих себя,
например род - как род для видов; так что одно и то же было бы и образцом, и
уподоблением. Далее, следует, по-видимому, считать невозможным, чтобы отдельно
друг от друга существовали сущность и то, сущность чего она есть; как могут
поэтому идеи, если они сущности вещей, существовать отдельно от них?
Между тем в "Федоне" говорится таким образом, что эйдосы суть причины и бытия и
возникновения
[вещей] и однако, если эйдосы и существуют, то все же ничего не возникло бы,
если бы не было того, что приводило бы в движение. С другой стороны, возникает
многое другое, например дом и кольцо, для которых, как они утверждают, эйдосов
не существует. Поэтому ясно, что и то, идеи чего, по их утверждению, существуют,

может и быть и возникать по таким же причинам, как и только что указанные вещи,
а не благодаря идеям. Но впрочем, относительно идей можно и этим путем, и с
помощью более основательных и точных доводов привести много [возражений],
подобных [только что] рассмотренным.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После того как мы выяснили относительно идей, уместно вновь рассмотреть выводы,
которые делают о числах те, кто объявляет их отдельно существующими сущностями 
и
первыми причинами вещей. Если число есть нечто самосущее (physis) и его
сущность, как утверждают некоторые, не что иное, как число, то (1) необходимо,
чтобы одно из них было первым, другое - последующим и чтобы каждое отличалось