бесконечная величина  А, то  пусть  какая-то  ее  часть будет равна конечной
величине В,  например ГД, так же другая часть и еще  другая,  и  так  далее.
Таким  образом  одновременно случится, что  и бесконечное будет двигаться по
конечному и  конечное  проходить бесконечное, так как иначе,  может быть,  и
невозможно бесконечному  двигаться  по  конечному,  как если  конечное будет
проходить бесконечное, перемещаясь [по нему] или измеряя его. Следовательно,
если это невозможно, бесконечное не пройдет конечного.
     Но  и бесконечное  не проходит  бесконечного в конечное время, ибо если
оно пройдет бесконечное, то [во всяком случае] пройдет и  конечное, так  как
бесконечное   заключает  в  себе  конечное.  И  далее,  если  взять   время,
доказательство будет такое же точно.
     Итак, если [в конечное время] ни конечное  не проходит бесконечного, ни
бесконечное конечного,  ни бесконечное бесконечного, то ясно, что и движение
не будет  бесконечным в  конечное время.  Ибо  какая  разница  -- делать  ли
бесконечным движение или величину? Необходимо ведь,  если  бесконечно  одно,
быть  бесконечным  и   другому:   ведь  всякое   перемещение  происходит   в
[каком-нибудь] месте.

     ГЛАВА ВОСЬМАЯ

     Так как  все способное  [к движению и  к  покою] движется или  покоится
когда, где и как ему  возможно по природе, то останавливающееся, в  то время
когда  оно  останавливается,  должно  двигаться;  ибо  если   оно  не  будет
двигаться, оно будет покоиться, а покоящемуся невозможно прийти в  состояние
покоя.  После  того   как  это  доказано,   станет  ясно,   что   необходимо
останавливаться в течение [некоторого] времени (ибо  движущееся движется  во
времени,  а  останавливающееся, как доказано,  движется,  следовательно, ему
необходимо  останавливаться  во  времени).  Далее,  более  быстрое  и  более
медленное  [движение]   происходит,   как  мы   утверждаем,  во  времени,  и
останавливаться можно более быстро и более медленно.
     Останавливающемуся  необходимо  останавливаться  в  каждой  части  того
первого  времени,  в  течение которого  оно  останавливается.  Ибо  если  мы
разделим  это время [на две  части]  и ни  в одной из  частей  не произойдет
остановки,   ее   не   будет  и  в  течение  всего  времени,  следовательно,
останавливающееся не остановится; если же [остановится] в одной [из частей],
остановка  не произойдет в целом времени, как в первом,  а произойдет  в нем
лишь в  смысле "другого" времени, [которое  заключает в себе первое  время],
как уже было  разъяснено раньше в  связи  с движущимися. И  как  нет  ничего
первого, в котором начинает движение  движущееся, так  нет и того, в котором
останавливается останавливающееся, ибо ни для движения, ни для остановки нет
ничего первого. Пусть первое, в чем происходит остановка, будет  АВ.  Оно не
может  не  иметь  частей (так как движение в  не  имеющем частей  невозможно
вследствие   того,   что   нечто   в   нем   уже   закончило   движение,   а
останавливающееся, как было показано, есть движущееся); но если оно  делимо,
остановка происходит в каждой из его  частей,  ибо раньше было доказано, что
если остановка происходит в чем-то как первом, то  она происходит и в каждой
его части. И вот, так как первое, в чем происходит  остановка, есть время, а
не  что-либо  неделимое,  всякое  же  время безгранично  делимо,  то  ничего
первого, в чем происходит остановка, не может быть.
     Несомненно также,  что  и для покоящегося не будет  [первого  времени],
когда  оно впервые пришло в состояние покоя. Ведь в не имеющем частей оно не
могло прийти  в  состояние покоя, так как в неделимом нет движения,  а в чем
[имеется] покой, в том [происходит] и движение (мы ведь сказали,  что [тело]
тогда покоится,  когда, будучи способным  к движению,  оно не движется  в то
время и в том, в чем по природе  может двигаться). Далее, мы и тогда говорим
о покое, когда [тело]  находится в одинаковом  [состоянии] теперь  и прежде,
судя не по одному какому-нибудь (моменту),  а  по меньшей мере по  двум, так
что  то, в чем  оно покоится, не  будет неделимым.  Если же оно делимо,  оно
будет временем, и [тело]  будет покоиться в  любой из его  частей; это будет
доказано тем же  способом, что и раньше.  Следовательно,  ничего первого  не
будет. Причина этого в том, что  все  покоится  и движется во времени,  а во
времени  первого  нет,  как  нет  первого  в  величине  и  вообще  во   всем
непрерывном, так как все это бесконечно делимо.
     Если же все движущееся движется во времени  и изменяется из чего-нибудь
во  что-нибудь,  то  невозможно,  чтобы  движущееся в  то время,  в  течение
которого оно движется само по себе, а не потому, что [движется] в какой-либо
его  [части], было первым  в каком-либо отношении. Ведь  покоиться -- значит
находиться некоторое время в одном и  том же [состоянии] и самому [в целом],
и каждой  части.  Мы  ведь тогда  говорим о  покое,  когда  правильно  будет
сказать, что  и в один и в  другой из [моментов]  "теперь" остается в том же
[состоянии] и само тело, [и все  его] части. Если  же это  значит покоиться,
тогда  невозможно,  чтобы  изменяющееся  целиком   находилось   в  какомлибо
[состоянии] в  течение  первого  времени.  Ведь всякое время делимо, так что
правильно сказать относительно той или  другой его части, что в ней  и  само
[тело], и [его] части пребывают в том  же [состоянии]; ибо если это не так и
относится  только  к  одному  из  [моментов]  "теперь", то  [тело]  будет  в
некотором  [состоянии] не в течение  какого-либо времени, а лишь  в  границе
времени. В  [моменте] "теперь" [изменяющееся тело] хотя и находится всегда в
каком-либо [состоянии), но не покоится: ведь в [моменте] "теперь" невозможно
ни  двигаться, ни покоиться, и будет правильно  сказать, что  в "теперь" нет