движения  и  есть нахождение в  некотором [состоянии" ],  однако невозможно,
чтобы  в течение  [какого-то]  времени  [это  тело]  находилось  в  каком-то
[состоянии],  покоясь,  потому  что  тогда  вышло  бы,   что  перемещающееся
покоится.

     ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

     Зенон же рассуждает неправильно.  Если всегда --  говорит он --  всякое
[тело] покоится, когда оно находится в равном [себе месте], а перемещающееся
[тело] в момент "теперь" всегда [находится в равном себе месте], то  летящая
стрела  неподвижна.  Но это  неверно,  потому  что  время  не  слагается  из
неделимых "теперь", а также никакая другая величина.
     Есть  четыре  рассуждения  Зенона  о   движении,  доставляющие  большие
затруднения  тем,  кто пытается  их  разрешить. Первое  -- о несуществовании
движения  на том  основании,  что  перемещающееся  [тело]  должно  дойти  до
половины   прежде,  чем   до  конца.  Это  [рассуждение]   мы  разобрали   в
предшествующих  главах. Второе --  так называемый "Ахиллес":  оно  состоит в
том, что самое медленное [существо] никогда не сможет быть настигнуто в беге
самым  быстрым, ибо преследующему необходимо  прежде прийти  в место, откуда
уже двинулось  убегающее, так  что более  медленное всегда должно  будет  на
какое-то   [расстояние]   опережать   [преследующего].  И  это   рассуждение
основывается  на делении  пополам, отличается  же [от предыдущего] тем,  что
взятая величина  делится не на две равные  части. То, что более медленное не
настигается, вытекает из этого доказательства, но получается таким же путем,
как и в [предшествующем] делении пополам (в обоих  случаях то, что предел не
достигается, получается вследствие определенного деления  величины, только в
данном случае  прибавлено, что даже легендарное по своей быстроте [существо]
не настигнет  самое медленное), следовательно, и опровержение должно быть то
же самое. Утверждение, что опережающее не может  быть настигнуто,  ошибочно:
пока  оно  опережает,  оно  не настигается  и все же будет настигнуто,  если
[Зенон]  допустит   [возможность]  прохождения  ограниченного  [расстояния].
Таковы, следовательно, два [его] рассуждения.
     Третье, о котором только что было упомянуто, состоит в том, что летящая
стрела стоит неподвижно; оно вытекает  из предположения, что время слагается
из [отдельных] "теперь"; если это не признавать, силлогизма не получится.
     Четвертое  [рассуждение] относится  к  равным  предметам, движущимся по
ристалищу с противоположных сторон мимо равных [неподвижных] предметов: одни
[движутся]  с конца ристалища, другие от  середины,  имея  равную  скорость,
откуда,  по  его мнению, получается, что  половина времени равна ее двойному
количеству.  Паралогизм  состоит  в  том  [предположении],   что  одинаковая
величина, двигаясь с равной скоростью один раз мимо  движущегося, другой раз
мимо покоящегося  [тела], затрачивает на это равное время,  но  это неверно.
Допустим, например, что стоят  неподвижные предметы  АА..., другие -- ВВ...,
равные  им по числу и величине, начинают движение от середины [ристалища], а
предметы  ГГ...,  также  равные  прежним  по  числу  и  величине,  [начинают
движение] от  конца,  двигаясь  с той же скоростью,  что и В. Получится, что
первое В  и  первое Г,  двигаясь мимо друг друга,  одновременно окажутся  на
[противоположных] концах [А]. Получится также, что Г пройдет  мимо всех В, а
В только мимо половины [А], следовательно, и время будет половинным, так как
каждый  предмет мимо каждого предмета проходит в одинаковое  время. Вместе с
тем выходит,  что первое В прошло мимо всех Г, так  как первое Г и первое  В
одновременно окажутся на противоположных концах [А], причем времени, как он,
[Зенон], утверждает, для прохождения каждого В требуется столько же, сколько
и  на  каждое А,  так  как  те и другие в  равное  время  проходят  лишь  А.
Рассуждение,  следовательно,  таково,  но  результат  получается  вследствие
упомянутой ошибки.
     Конечно,  и в отношении изменения по  противоречию для нас еще не будет
неразрешимой трудности; например, если  чтонибудь изменяется из несветлого в
светлое и не  находится ни в  том, ни  в другом [состоянии], тогда, дескать,
оно не будет ни светлым,  ни несветлым.  Ведь  не тогда называется  что-либо
светлым или несветлым, когда оно целиком в том или в другом [состоянии];  мы
называем что-либо светлым или несветлым не потому, что оно целиком таково, а
по преобладающим  и  главным  частям; не  быть совсем чем-нибудь и  не  быть
чем-нибудь  вполне,-- не одно и то же.  То же относится  к  существующему  и
несуществующему и  ко всему прочему,  что  находится отношении  противоречия
[друг  к  другу]: оно  по  необходимости будет  в  одном  из  противолежащих
состояний, но никогда в одном из них полностью.
     Так  же  не  будет  затруднений  в  отношении  круга,  шара   и  вообще
[предметов], движущихся в самих себе, что их приходится считать покоящимися;
так как в течение некоторого времени будут находиться в одном и том же месте
и они сами, и  части их, то, следовательно, они одновременно будут покоиться
и двигаться. Во-первых, ведь части их никогда не находятся в  одном и том же
месте,  а  затем и целое все  время  изменяется  во  что-то другое, так  как
окружность,  взятая  от [точки]  А,  или от В, или от Г и  каждой из  прочих
точек,  не  тождественна,  разве  только  в  смысле тождества  образованного
человека  и  человека  вообще,  т.  е  по  совпадению.  Следовательно,  одна
окружность все  время изменяется  в другую и  никогда  не будет находиться в
покое. То же относится к шару и ко всему прочему, что движется в себе.

     ГЛАВА ДЕСЯТАЯ