"после", ведь,  в чем находится  "теперь", в том и отстояние от "теперь".  В
противоположном  смысле  говорится  "прежде" по  отношению  к  прошедшему  и
будущему времени: для прошедшего мы  говорим "прежде" о  более отдаленном от
"теперь", "после" -- о более близком; для будущего "прежде" -- значит ближе;
"после" --  дальше. Следовательно, так как  "прежде" относится  ко времени и
следует за каждым движением, то ясно, что всякое изменение и всякое движение
происходят во времени.
     Достойно рассмотрения  также то,  каково отношение  времени  к  душе  и
почему нам кажется, что во всем существует время -- и на земле, и на море, и
на небе. Или потому,  что время, будучи  числом, есть какое-то состояние или
свойство  движения,  а  все  упомянутое  способно  двигаться? Ведь  все  это
находится в некотором месте,  а время и движение всегда существуют совместно
--  как в  возможности, так и в действительности. Может возникнуть сомнение:
будет ли  в отсутствие души  существовать время  или нет? Ведь если не может
существовать считающее,  не  может быть и считаемого, а следовательно, ясно,
что  [не может  быть] и числа,  так  как  число  есть  или  сосчитанное, или
считаемое. Если же ничему другому не присуща способность счета, кроме души и
разума души, то без души не может существовать время, а разве [лишь] то, что
есть как бы субстрат времени; например, если существует без души движение, а
с  движением связаны  "прежде"  и "после", они же и  есть  время,  поскольку
подлежат счету.
     Может также возникнуть вопрос: для  какого  именно движения  время есть
число?  Или для  всякого? Ведь во  времени  все возникает,  гибнет,  растет,
качественно  меняется  и перемещается;  поскольку  все  это  есть  движение,
постольку  время  есть  число  каждого  движения.  Поэтому  оно  есть  число
непрерывного движения  вообще,  а не какого-нибудь  определенного вида. Но в
настоящий момент происходят и другие движения [кроме данного],  для  каждого
из  которых время  должно  быть числом. Что  же, существует,  следовательно,
другое  время и вместе будут два равных  времени? Конечно,  нет: ведь всякое
равное и совместно [идущее] время тождественно и одно; по  виду же одинаковы
времена и не совместно [идущие].  Ведь если, [например], это собаки,  а  это
лошади, причем тех и других семь, то число их одно и то  же, точно так  же и
для движений, заканчивающихся вместе, время одно и то же, хотя одно движение
может быть  быстрее, другое  --  медленнее, одно --  перемещение, другое  --
качественное  изменение. Однако  время одно  и  то  же  и для  качественного
изменения,  и  для перемещения, если только число одинаково и происходят они
совместно. И вот  поэтому-то движения различны и происходят отдельно друг от
друга, а время везде одно  и  то же, так как и число для равных и совместных
движении всюду едино и одно и то же.
     Так как первичное движение -- перемещение, а в нем -- движение по кругу
и  каждая [вещь] исчисляется  родственной ей единицей:  монады  --  монадой,
лошади -- лошадью, то и время измеряется каким-нибудь определенным временем,
причем, как мы  сказали, и время измеряется  движением, и движение  временем
(это  значит,  что временем определенного движения  измеряется количество  и
движения   и  времени).  Следовательно,  если   первичное  есть  мера  всего
родственного,  то равномерное круговое  движение есть  мера по преимуществу,
так  как число  его наиболее  доступно  [для  определения]  Ни  качественное
изменение,  ни  рост,  ни  возникновение  не  равномерны,  а  таково  только
перемещение.  Оттого  время  и кажется  движением  небесной сферы, что  этим
движением измеряются  прочие движения, и время измеряется  им  же. Отсюда  и
обычная  поговорка: человеческие дела называют круговоротом и  переносят это
название  на все прочее, чему присущи природное  движение,  возникновение  и
гибель. И это потому, что все перечисленное  оценивается временем и приходит
к концу и к началу, как бы  определенным образом чередуясь, ибо и само время
кажется каким-то кругом.  А оно, в свою  очередь, кажется кругом потому, что
оно мера подобного движения  и  само им измеряется.  Таким образом, называть
совершающееся  [в  мире]  вещей   круговоротом  --  значит  утверждать,  что
существует  какой-то круг времени,  -- и  это потому,  что время  измеряется
круговращением: ведь измеренное не обнаруживает  ничего другого, кроме меры,
разве только в целом [имеется] несколько мер.
     Правильно также говорится, что число овец  и собак, если оно одинаково,
тождественно,  а  сама  десятка  не  тождественна  и десять  [предметов]  не
тождественны -- так же как не тождественны треугольники -- равносторонний  и
разносторонний. По  фигуре, однако, они  тождественны, ибо оба треугольники.
Ведь тождественным называется то, в чем нет специфического отличия, а не то,
в  чем  [такое]  отличие  имеется.  Например,  [равносторонний]  треугольник
отличается    от    [разностороннего]   треугольника   специфическим    [для
треугольников] отличием, следовательно, [эти] треугольники разные.  И однако
по  фигуре они не  отличаются, но принадлежат к  одному и  тому  же разряду.
Потому  --  что,   [например],  такая-то  фигура  --  круг,  а  такая-то  --
треугольник,  но  из треугольников один [будет]  равносторонний, а другой --
разносторонний. Фигура  их, правда,  тождественна  (ибо  [и  тот  и  другой]
треугольник), но  как  треугольники они  не тождественны. И  число, конечно,
тождественно, ибо  число одних [предметов]  не  отличается [от числа других]
специфическим  [для числа] отличием, однако десятка [в том и  другом случае]
не тождественна, так как различны предметы, к которым она относится: в одном
случае это собаки, в другом -- лошади.
     Итак, о [самом] времени и о том, что при [нашем] рассмотрении оказалось
с ним близко связанным, сказано.