по  совпадению  это  невозможно:  ведь тогда  две  вещи  будут  одновременно
[находиться] в одном и том же: во-первых,  амфора будет в себе, если то, что
по  природе служит вместилищем, может находиться в самом себе, а кроме того,
и вмещаемое [также находилось бы в амфоре], например если вино-то вино.
     Итак, ясно, что невозможно чему-либо  в  первичном смысле  быть в самом
себе.  А  апорию Зенона -- если место есть  нечто,  то оно  должно  в чем-то
находиться  --  разрешить  нетрудно:  ничто  ведь   не  препятствует,  чтобы
первичное  место было в  другом, --  конечно, не как  в  месте, а  так,  как
здоровье [заключается] в  теплом, будучи устойчивым свойством, а теплое -- в
теле, как [преходящее]  состояние. Таким образом  нет необходимости  идти до
бесконечности.
     Очевидно  во  всяком  случае,   что  если  сосуд  не   будет  ничем  из
содержащегося  в нем (так как первичные "что" и  "в чем" -- разные вещи), то
место не будет ни материей, ни формой, а чем-то особым, ибо материя  и форма
принадлежат тому  предмету,  который  [в этом  месте]  находится. Итак,  вот
каковы затруднения.

     ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

     А  что  же такое в  конце концов  место -- это можно уяснить  следующим
образом Возьмем все  то, что действительно  кажется  присущим ему  самому по
себе.  Будем  считать  правильным  прежде  всего,  что  место  объемлет  тот
[предмет], местом которого оно служит, и не есть что-либо присущее предмету,
затем -- что первичное место не меньше и не больше [предмета], затем --  что
оно может быть оставлено каждым [предметом] и отделимо [от него); кроме того
-- что всякое место имеет верх и низ и каждое тело по природе перемещается и
остается в  свойственном ему месте,  а это и  составляет верх и низ. Положив
это  в   основу,   рассмотрим  остальное.  Надо   попытаться  так   провести
рассмотрение, которое ответит  на  вопрос,  что  такое  место, чтобы  и  все
трудности были разрешены,  и то, что  кажется  присущим месту,  осталось ему
присущим,  и,  кроме  того,  чтобы  причина  затруднений  и связанных  с ним
недоуменных вопросов стала бы очевидной; именно  таким способом  лучше всего
доказывать каждое [положение].
     Прежде всего надо  подумать, что место не стали бы исследовать, если бы
не было некоторого вида движения, (а именно] движения относительно места; мы
считаем, что и небо находится в [каком-то] месте главным образом потому, что
оно всегда в движении. Это движение частью перемещение, частью же увеличение
и  уменьшение,  так  как  и в  случае  увеличения  и  уменьшения  происходит
изменение [места] и,  что раньше было  здесь, перешло  в меньшее или большое
[место]. Движущееся же [движется] или само по  себе,  {своей] деятельностью,
или по  совпадению;  [в свою  очередь] по  совпадению  движется  как то, что
способно двигаться само по  себе, например части тела или  гвоздь в корабле,
так и то, что неспособно [двигаться само по себе], но всегда движется только
по совпадению, например  бледность и знание: они меняют  место только в  том
смысле, что [предмет], которому они присущи, его меняет.
     Когда   мы  говорим,   что  [предмет]  находится  во  Вселенной  как  в
[некотором] месте, то это  потому, что он в воздухе, воздух же во Вселенной,
да и в воздухе он  [находится] не во всем, но мы говорим,  что он в воздухе,
имея  в  виду  крайнюю,  окружающую  его  [поверхность].  Ведь  если  местом
[предмета]  будет весь  воздух,  то место  предмета  и сам предмет  окажутся
неравными, а  они  равны, и  таким  [равным  предмету местом]  будет  первое
[место], в  котором  находится  [предмет].  Если объемлющее не  отделено [от
предмета], а  связано  [с ним]  непрерывно,  тогда  говорят,  что  [предмет]
находится в нем не как в месте, а как часть в целом; если же  оно отделено и
касается,  то  [предмет]  находится  в   первом  месте,  именно  в   крайней
[поверхности] объемлющего [тела], которая не есть часть заключающегося в нем
и  имеет  не большее,  [чем  у  него],  протяжение, а равное, так  как  края
касающихся  [предметов]  совпадают.  И  в  случае   непрерывности  (предмет]
движется не в этом [объемлющем теле], а вместе с ним; если же он отделен, то
движение будет происходить в  нем -- безразлично, будет ли объемлющее [тело]
двигаться или нет. И  когда  он  не отделен, то о нем говорят  как о части в
целом; [таковы], например, зрение  в глазу или рука в теле; когда же отделен
-- то подобно воде в бочонке или вину в кувшине: ведь рука и движется вместе
с телом, а вода в бочонке.
     И  вот  из  этого уже становится очевидным, что  такое место. А именно,
имеются  четыре [вещи], одной из  которых необходимо должно быть место:  или
форма, или  материя,  или  протяжение между краями (объемлющего  тела],  или
[сами эти) края, если нет никакого протяжения помимо величины  помещающегося
[в них] тела. Что три из них не  могут быть местом -- это очевидно. Но форма
кажется [местом] вследствие того, что она объемлет, так как края объемлющего
и  объемлемого совпадают. Те  и  другие представляют  собой  границы, однако
[границы] не одного и того же, но  форма -- предмета, а место -- объемлющего
тела.  А  вследствие того,  что  объемлемый  и  отделенный  (предмет]  часто
меняется,  как,   например,  вода,  [выливающаяся]  из  сосуда,  тогда   как
объемлющее  [тело] остается, то и  кажется,  что  посередине  есть  какое-то
протяжение как нечто существующее  помимо перемещающегося  тела.  Но  такого
протяжения  нет,  и  [в  сосуд]  попадает  любое  тело  из  числа  способных
перемещаться  и соприкасаться [с  его  краями)  Если  бы  было  какое-нибудь
протяжение, существующее по природе и пребывающее в самом себе, то мест было
бы бесконечное множество, так как при перемещении воды и воздуха все части в