других  [книг], ибо существует нечто  движущее,  что остается неподвижным; а
действительность   существующего  в  возможности,   когда   [оно]  проявляет
деятельность, но  не само по себе,  а  поскольку способно к движению, и есть
движение.  Я говорю  "поскольку"  вот  в  каком  смысле.  Медь есть статуя в
возможности,  однако действительность меди,  поскольку  она  медь,  не  есть
движение: ведь не  одно  и  то же  быть медью  и быть в  возможности  чем-то
способным к движению, так как, если бы это было прямо и по определению то же
самое, то действительность меди как таковой была  бы  движением, но это, как
сказано, не то же самое. (Это  ясно из рассмотрения противоположностей: ведь
возможность быть здоровым и возможность быть больным -- [вещи] разные, иначе
болеть и здравствовать было бы одно и то же; а  то, что лежит в  основе, что
выздоравливает и заболевает, будь то влага или кровь, тождественно и едино.)
А  так  как  они,  [действительность  какой-либо  вещи  и  ее  способность к
движению], не  одно и то  же,  как не одно и  то  же  цвет и  способное быть
видимым,  то  очевидно,  что  движение   есть  действительность  возможного,
поскольку оно возможно.
     Итак, что  именно это есть движение и  что состояние движения наступает
тогда,  когда действительность будет  [именно] такой -- ни раньше, ни позже,
-- это ясно. Ведь каждая [вещь] иногда может проявить деятельность, а иногда
нет. Например,  то,  что  может  строиться,  и деятельность того, что  может
строиться, поскольку оно может  строиться, есть строительство. В самом деле,
деятельность того, что может строиться, есть либо строительство, либо [само]
строение. Но когда есть строение, уже нет того, что может строиться: то, что
может  строиться,  построено. Следовательно, необходимо, чтобы деятельностью
[того,  что может  строиться],  было  строительство. Строительство  же  есть
некоторое движение.
     Конечно, то же рассуждение подойдет и к другим движениям.

     ГЛАВА ВТОРАЯ

     Что [все это] сказано правильно,  ясно  также из  того,  что  говорят о
движении другие, и из того, что нелегко  определить его иначе. Ведь никто не
смог  бы отнести  ни  движение, ни  изменение  к  другому  роду.  Это станет
очевидным, если рассмотреть, как представляют его некоторые они говорят, что
движение есть разнородность,  неравенство и не-сущее; однако ничему из этого
нет  необходимости  двигаться, будет ли  оно  разнородным, неравным  или  не
существующим, и изменение как в  направлении к ним, так и  от них происходит
не  в  большей  степени,  чем  от противолежащего.  Причина  же, почему  они
помещают движение  в такие  [разряды], состоит  в том, что движение  кажется
чем-то неопределенным, а начала  второго ряда -- неопределенными  вследствие
того, что основаны на лишенности: ведь ни одно из них не представляет  собой
ни  определенного предмета,  ни  качества,  ни прочих  категорий.  А  почему
движение кажется  неопределенным, это зависит от того, что его нельзя просто
отнести ни к возможности сущего, ни к  его деятельности; так, [например], ни
возможное  количество,   ни   количество   в   деятельности  не   должны   с
необходимостью двигаться. И все же движение кажется некоторой деятельностью,
хотя и незавершенной. Причина этого в том, что возможное, деятельностью чего
[является  движение],  не  завершено,  и  поэтому трудно  понять, что  такое
движение: надо ли его отнести к лишенности,  или к возможности, или просто к
деятельности,  но ничто  из  этого не  представляется допустимым.  Остается,
стало   быть,  указанный  выше  способ   [понимания]  движение   есть  некая
деятельность, [и притом] такая деятельность, которую мы описали; увидеть ее,
правда, трудно, но она тем не менее вполне допустима.
     Движется и то, что приводит  в движение, как было сказано выше,  -- [по
меньшей мере]  все,  что в возможности  подвижно и неподвижность  чего  есть
покой  (ибо, чему  присуще  движение,  для  того неподвижность  есть покой).
Воздействие на подобную [вещь], поскольку  она такова, и  есть приведение  в
движение: оно осуществляется  прикосновением,  так что одновременно  [и само
движущее]  испытывает  воздействие Поэтому  движение  есть  действительность
подвижного,   поскольку   оно  подвижно,  оно  происходит  от  прикосновения
движущего  [к  движимому],  так  что  одновременно и  [движущее]  испытывает
воздействие.  Форму же всегда  привносит движущее  --  будь то  определенный
предмет или определенное качество или количество.  И эта форма будет началом
и  причиной  движения,   когда  [движущее]   движет;  например,   человек  в
действительности создает человека из того, что было человеком в возможности.

     ГЛАВА ТРЕТЬЯ

     Теперь  становится  ясной и  та  [кажущаяся]  трудность,  что  движение
происходит   в   подвижном:   ведь  оно  есть  действительность  последнего,
[осуществляемая]  под   воздействием   способного  двигать.  И  деятельность
способного двигать также не есть что-либо иное: действительность должна быть
у  обоих, ибо  способное двигать  является таковым благодаря  возможности, а
[фактически] движущее --  благодаря [своей]  деятельности, но оно  оказывает
действие  на  подвижное,  так что  им  обоим  в  равной  мере  присуща  одна
деятельность --  подобно тому  как одинаков промежуток от одного к двум и от
двух  к  одному,  а  также  [расстояние]  при  подъеме  и  спуске. Ведь  они
существуют как одно,  хотя определение у них не  одно. Так же обстоит дело с
движущим и движимым.
     Здесь, однако, имеется логическая трудность. Ведь, пожалуй, необходимо,