каждая
находится на плоскости и с какой частью из остальных она соприкасается. Точно
так же имеют определенное положение и части плоскости: можно точно так же
указать, где находится каждая из этих частей и какие части соприкасаются друг с
другом. И равным образом - части тела и части места. У числа же нельзя было бы
показать, каким образом его части имеют определенное положение по отношению 
друг
к другу или где они находятся, а также какие части соприкасаются друг с другом.
Нельзя это показать и у частей времени: ведь ни одна часть времени не
неподвижна; а как может то, что не неподвижно, иметь определенное положение?
Скорее можно было бы сказать, что время имеет некоторый порядок в том смысле,
что одна часть времени существует раньше, а другая - позже. Точно так же 
обстоит
дело и с числом - в том смысле, что один указывают при счете раньше, чем два, а
два - раньше, чем три; и именно в этом смысле у числа имеется, пожалуй,
некоторый порядок, а положение [для него] вовсе нельзя указать. И точно так же
произнесенное слово: ни одна часть его не неподвижна, а каждая уже сказана, и 
се
уже нельзя ухватить; поэтому у частей слова нет положения, раз ни одна из них 
не
неподвижна. Итак, одни количества состоят из частей, имеющих определенное
положение, другие - из частей, не имеющих положения.

Количеством в собственном смысле называется только то, что указано выше; все
остальное называется так привходящим образом; в самом деле, имея в виду те,
которые были указаны, мы называем количествами и остальное; так, белое
называется большим, потому что поверхность большая, и действие -
продолжительным, потому что оно совершается долгое время, и точно так же
движение - значительным: каждое из них называется количеством не само по себе.
Так, если кто-то указывает, сколь продолжительно действие, он определит его
временем, указывая, что это действие длится год или что-то в этом роде; равным
образом, указывая, что белое есть некоторое количество, он определит его через
поверхность: как велика поверхность, такое же по величине, скажешь ты, и белое.
Так что только указанное ранее называется количеством в собственном смысле и
само по себе; из всего же остального ничто не называется так само по себе, а
если и называется, то привходящим образом.

Далее, количеству ничто не противоположно. Когда речь идет об определенных
количествах, то ясно, что нет ничего противоположного им, например длине в два
или в три локтя, или той или иной поверхности, или чему-то подобному: ведь им
ничто не противоположно, разве только если сказать, что "многое" противоположно
"малочисленному" или "большое" - "малому". Однако все это не количество, а
скорее соотнесенное. В самом деле, ни одна вещь не называется большой или малой
сама по себе, а лишь поскольку ее соотносят с другим, как, например, [какую-то]
гору называют малой, а просяное зерно - большим, поскольку последнее больше
других зерен, а первая меньше других гор.

Таким образом, имеет место соотнесение с другим: ведь если бы вещь называлась
большой или малой сама по себе, то гора никогда не называлась бы малой, а
просяное зерно - большим. Точно так же мы говорим, что в селении много людей, а
{8}
в Афинах мало, хотя здесь их во много раз больше, чем там, и что в доме много
людей, а на представлении мало, хотя их здесь гораздо больше. Далее, длина в 
два
или в три локтя и все тому подобное означает количество, между тем "большое" 
или
"малое" означает не количество, а скорее соотнесенное. В самом деле, большое и
малое рассматриваются в отношении к другому; поэтому очевидно, что то и другое
принадлежит к соотнесенному.

Далее, признает ли их кто-нибудь количеством или не признает, во всяком случае
нет ничего противоположного им; в самом деле, как можно назвать что-то
противоположным тому, что может быть взято не само по себе, а [лишь] в
соотнесении с другим? Далее, если "большое" и "малое" будут противоположностями,

то окажется, что одно и то же допускает в одно и то же время противоположности 
и
что вещи противоположны сами себе: ведь иногда бывает, что одно и то же в одно 
и
то же время и велико и мало, ибо по сравнению с одним оно мало, а по сравнению 
с
другим оно же велико, поэтому одно и то же бывает в одно и то же время и 
большим
и малым, так что оно допускает в одно и то же время противоположности. Но, надо
полагать, ничто не допускает в одно и то же время противоположностей, "а как мы
это видим в отношении сущности: она, надо полагать, способна принимать
противоположности, но во всяком случае ничто не бывает в одно и то же время
больным и здоровым, как не бывает вместо белым и черным; и среди всего
остального нет ничего, что допускало бы в одно и то же время противоположности.
Иначе получается, что вещи противоположны сами себе. В самом деле, если большое