на вопрос, когда надобно 
слюбляться, ответил: «Всякий раз, как хочешь обессилеть».
	Жизнь человеческую он разделял так: «Двадцать лет — мальчик, двадцать — юнец, 
двадцать — юноша, двадцать — старец. Возрасты соразмерны временам года: мальчик 
— весна, юнец — лето, юноша — осень, старец — зима». (Юнец у него — молодой 
человек, юноша — зрелый муж.) Он первый, по словам Тимея, сказал: «У друзей все 
общее» и «Дружба есть равенство». И впрямь, его ученики сносили все свое добро 
воедино.
	Пять лет они проводили в молчании, только внимая речам Пифагора, но не видя 
его, пока не проходили испытания7; и лишь затем они допускались в его жилище и 
к его лицезрению. Кипарисовыми гробами они не пользовались, потому что из 
кипариса сделан скипетр Зевса (об этом говорит Гермипп во II книге «О 
Пифагоре»).
	Видом, говорят, был он величествен, и ученикам казалось, будто это сам Аполлон,
 пришедший от гипербореев8. Рассказывают, что однажды, когда он разделся, у 
него увидели золотое бедро, а когда он переходил реку Несс, многие уверяли, что 
она воззвала к нему с приветствием. И Тимей (в книге I «Истории») пишет, что 
сожительницам мужей он давал божественные имена, называя их Девами, Невестами и 
потом Матерями9.
	Это он довел до совершенства геометрию после того, как Мерид открыл ее начатки 
(так пишет Анти-клид во II книге «Об Александре»). Больше всего внимания он 
уделял числовой стороне этой науки. Он же открыл и разметку монохорда10, не 
пренебрегал он и наукой врачевания. А когда он нашел, что в прямоугольном 
треугольнике квадрат гипотенузы равен квадрату катетов, то принес богам 
гекатомбу11 (как о том говорит Аполлодор-Исчислитель); и об этом есть такая 
эпиграмма:
	
	В день, когда Пифагор
	открыл свой чертеж знаменитый, 
	Славную он за него
	жертву быками воздвиг12.
	
	Говорят, он первый стал держать борцов на мясной пище, и первого среди них — 
Евримена (так утверждает Фаворин в III книге «Записок»), между тем как раньше 
они укрепляли тело сухими смоквами, мягким сыром и пшеничным хлебом (как 
сообщает тот же Фаворин в VIII книге «Разнообразного повествования»). Впрочем, 
некоторые утверждают, что такое питание установил не философ Пифагор, а 
какой-то Пифагор-умаститель, ибо философ запрещал даже убивать животных, а тем 
более ими кормиться, ибо животные имеют душу, как и мы (такой он называл 
предлог, на самом же деле, запрещая животную пищу, он приучал и приноравливал 
людей к простой жизни, чтобы они пользовались тем, что нетрудно добыть, ели 
невареную снедь и пили простую воду, так как только в этом — здоровье тела и 
ясность ума). Разумеется, единственный алтарь, которому он поклонялся, был 
де-лосский алтарь Аполлона-Родителя, что позади алтаря, сложенного из рогов13,— 
ибо на нем приносят лишь безогненные жертвы: пшеницу, ячмень и лепешки, а 
жертвенных животных — никогда (так говорит Аристотель в «Государственном 
устройстве делосцев»).
	Говорят, он первый заявил, что душа совершает круг неизбежности, чередою 
облекаясь то в одну, то в другую жизнь; первый ввел у эллинов меры и веса (так 
говорит Аристоксен-музыковед); первый сказал, что Геспер и Фосфор — одна и та 
же звезда (так говорит Парменид)14.
	Он внушал такое удивление, что даже ближних его называли вещателями божьего 
гласа15; сам же он в своем сочинении утверждает, что вышел к людям, пробыв 
двести семь лет16 в Аиде. Вот почему его держались и к речам его сходились и 
луканы, и певкетии, и мессапы,  и римляне17. Учение Пифагорово невозможно было 
узнать до Филолая: только Филолай обнародовал три прославленные книги, на 
покупку которых Платон послал сто мин18. И вот на ночные его рассуждения 
сходилось не менее шестисот слушателей, а кто удостаивался лицезреть его, те 
писали об этом домашним как о великой удаче. В Метапонте дом его назвали 
святилищем Деметры, а переход при нем — святилищем Муз19 (так пишет Фаворин в 
«Разнообразном повествовании»). И остальные пифагорейцы говорили, что не все 
для всех молвится (как пишет Аристоксен в X книге  «Воспитательных законов»; 
там же он сообщает, что пифагореец Ксенофил на вопрос,  как лучше  всего 
воспитывать  сына,  ответил: «Родить его в благозаконном государстве»). Многих 
и других по всей Италии сделал Пифагор прекрасными и благородными мужами, 
например законодателей Залевка и Харонда, ибо велика была сила его дружбы, и 
когда он видел человека, знакомого с его знаками, то принимал его тотчас в 
товарищи и делал себе другом. Знаки20 у него были такие: огонь ножом не 
разгребать; через весы не переступать; на хлебной мере не сидеть; сердце не 
есть; ношу помогать не взваливать, а сваливать21; постель держать свернутой; 
изображения бог