о невозможно полностью исключить 
материю. Это религия прогресса и эволюции, потому что неподвижное совершенство 
Бога движет мир лишь через любовь, которую конечные существа испытывают к нему. 
Платон проявлял склонность к математике, а Аристотель к биологии; это объясняет 
различия в их религии.

Это было бы, однако, односторонним взглядом на религию Аристотеля; он разделял 
также любовь греков к неподвижному совершенству и, подобно им, отдавал 
предпочтение созерцанию перед действием. Теория Аристотеля о душе иллюстрирует 
этот аспект его философии.

Вопрос о том, учил ли Аристотель в какой-либо форме о бессмертии души, горячо 
дебатировался его комментаторами. Аверроэс, который отрицательно отвечал на 
этот вопрос, имел последователей в христианских странах, наиболее крайних из 
которых называли эпикурейцами и которых Данте встретил в аду. На самом деле 
теория Аристотеля является довольно сложной и легко поддается неправильным 
истолкованиям. В своей книге «О душе» [162 - Аристотель. О душе // Сочинения. М.
, 1975, т. 1.] Аристотель рассматривает душу как связанную с телом и высмеивает 
теорию пифагорейцев о переселении душ (407Ь). Душа, по-видимому, погибает 
вместе с телом: «Итак, душа неотделима от тела...». Но он сразу же добавляет: 
«Ясно также, что неотделима какая-либо часть ее...» (413а). Тело и душа связаны 
как материя и форма: душа должна быть субстанцией в смысле формы материального 
тела, имеющего потенциально в нем жизнь. Но субстанция есть актуальность, и, 
таким образом, душа есть актуальность тела, как оно описано выше (412а). Душа 
есть субстанция в том смысле, что соответствует определенному описанию сущности 
вещи. Это значит, что она есть «подлинная сущность» тела, как оно 
охарактеризовано выше (412b). Душа есть первая степень актуальности 
естественного тела, имеющего потенциально жизнь в нем. Так описанное тело есть 
тело организованное (412а). Спрашивать, являются ли душа и тело одним, 
бессмысленно, так же как спрашивать, являются ли одним воск и изображение на 
нем (412b). Самопитание есть единственная психическая способность, которой 
обладают растения (413а). Душа есть целевая причина тела (414а).

В этой книге Аристотель различает «душу» и «разум», ставя «разум» выше «души» и 
считая его менее связанным с телом. После того как он сказал об отношении между 
душой и телом, он говорит: «Что касается ума, то он, будучи некоторой 
субстанцией, появляется, по-видимому, внутри [души] и не разрушается» (408b). И 
снова: «Относительно же ума и способности к умозрению еще нет очевидности, но 
кажется, что они иной род души и что только эти способности могут существовать 
отдельно, как вечное — отдельно от преходящего. А относительно прочих частей 
души из сказанного очевидно, что их нельзя отделить друг от друга вопреки 
утверждению некоторых» (413b). Разум составляет ту часть человека, которая 
понимает математику и философию; его объекты вневременны, и поэтому он сам 
рассматривается как вневременной. Душа — это то, что движет тело и ощущает 
чувственные предметы; она характеризуется следующими силами: питательной, 
ощущающей, разумной и движущей (413b). Но разум обладает более высокой функцией 
мышления, которая не имеет отношения к телу или к органам чувств. Следовательно,
 разум может быть бессмертным, хотя остальная часть души не может.

Чтобы понять теорию Аристотеля о душе, мы должны вспомнить, что душа есть 
«форма» тела и что пространственное очертание есть один род «формы». Что 
имеется общего между душой и очертанием? Я думаю, что общее между ними состоит 
в том, что они придают единство какому-то количеству материи: часть глыбы 
мрамора, которая впоследствии станет статуей, еще не отделена от остального 
мрамора, она еще не является «вещью» и еще не обладает каким-либо единством. 
После того как скульптор сделал статую, она обладает единством, которое 
получает от своего очертания. Существенной чертой души, благодаря которой она 
является «формой» тела, является то, что она делает тело органическим целым, 
имеющим цели как единое. Отдельный орган имеет цели, лежащие вне его; глаз, 
изолированный от тела, не может видеть. Таким образом, можно назвать много 
вещей, субъектом которых является какое-либо животное или растение как целое, 
чего нельзя сказать о какой-либо их части. В этом смысле организация, или форма,
 придает субстанциальность. Именно то, что придает субстанциальность растению 
или животному, Аристотель называет его «душой». Но «разум» есть что-то иное, не 
так тесно связанное с телом; вероятно, он является частью души, но им обладает 
лишь незначительное меньшинство живых существ (415а). Ум как размышление не 
может быть причиной движения, потому что он никогда не думает о том, что 
осуществимо, и никогда не говорит, чего надо избегать или к чему надо 
стремиться (432b).

Подобная же теория, хотя с немного измененной терминологией, излагается в 
«Никомаховой этике» [163 - Аристотель. Никомахова этика // Сочинения. М., 1983, 
т. 4.]. Одна часть души неразумна, другая же — разумна. Неразумная часть души 
двоякая: растительная, которая встречается во всем живущем, даже в растениях, и 
страстная, которая существует во всех животных (1102b). Жиз