ет хорошо всю жизнь, то после своей смерти он будет вечно и счастливо 
жить на своей звезде. Если же он будет жить плохо, то при своем втором рождении 
будет женщиной. Если, будучи женщиной, он (или она) будет продолжать дурно 
вести себя, то превратится в животное, и также превращения будут продолжаться 
до тех пор, пока его разум не одержит победу. Бог поместил некоторые души на 
Земле, некоторые — на Луне, а некоторые — на других планетах и звездах и 
предоставил младшим богам образовать их тела.

Имеется два рода причин: разумные причины и причины, которые происходят от 
чего-либо, приводимого в свою очередь в движение и по необходимости сообщающего 
его другим вещам. Первые наделены умом и являются творцами прекрасного и 
доброго, в то время как вторые, будучи лишены разумения, производят всегда одно 
беспорядочно случайное. Изучать надо оба рода причин, потому что космос 
обладает смешанной природой, родившись из сочетания необходимости и разума. 
(Будет замечено, что необходимость не подчинена власти Бога.) Тимей переходит 
затем к роли, приписываемой необходимости [148 - Корнфорд (см. его «Plato's 
Cosmology») указывает, что необходимость не должна смешиваться с современным 
понятием детерминистического царства закона. Вещи, которые происходят через 
«необходимость», — это те вещи, которые не появляются благодаря цели: они 
хаотичны и не подчинены законам.].

Земля, воздух, огонь и вода не являются первыми началами, буквами или 
элементами; они даже не являются слогами или составными словами. Огонь, 
например, не следует называть «это», но лишь «такое», то есть это не субстанция,
 но скорее состояние субстанции. Здесь возникает вопрос: являются ли 
постигаемые сущности лишь названиями? Нам говорят, что ответ зависит от того, 
являются ли одним и тем же разум и истинное мнение. Если это не так, то знание 
должно быть знанием сущностей, и поэтому сущности не могут быть простыми 
названиями. Разум и истинное мнение, конечно, различаются, потому что одно 
внедряется через наставление, а другое — через убеждение; одно сопровождается 
истинным пониманием, а другое — нет; все люди разделяют истинное мнение, но 
разум является атрибутом богов и очень немногих среди людей.

Это ведет к довольно любопытной теории пространства как чего-то промежуточного 
между миром сущностей и миром преходящих чувственных вещей.



«...Во-первых, ...есть тождественная идея, нерожденная и негибнущая, ничего не 
воспринимающая в себе откуда бы то ни было и сама ни во что не входящая, 
незримая и никак иначе не ощущаемая, но отданная на попечение мысли. Во-вторых, 
есть нечто подобное этой идее и носящее то же имя — ощутимое, рожденное, вечно 
движущееся, возникающее в некоем месте и вновь из него исчезающее, и оно 
воспринимается посредством мнения, соединенного с ощущением. В-третьих, есть 
еще один род, а именно пространство: оно вечно, не приемлет разрушения, дарует 
обитель всему рождающемуся, но само воспринимается вне ощущения, посредством 
некоего незаконного умозаключения, и поверить в него почти невозможно. Мы видим 
его как бы в грезах и утверждаем, будто этому бытию непременно должно быть 
где-то, в каком-то месте и занимать какое-то пространство, а то, что не 
находится ни на земле, ни на небесах, будто бы и не существует».


Это очень трудный отрывок, и я не претендую на то, что вполне понял его. Я 
думаю, что выраженная здесь теория должна была возникнуть из размышления о 
геометрии и, по-видимому, представляет собой предмет чистого разума, подобно 
арифметике, и все-таки она должна была относиться к пространству, которое 
является аспектом чувственного мира. Вообще нереально искать аналогии с более 
поздними философами, но я не могу не думать, что Канту должен был бы 
понравиться этот взгляд на пространство, как родственный его собственному.

Тимей говорит, что истинными элементами материального мира являются не земля, 
воздух, огонь и вода, но два вида прямоугольных треугольников: один, 
составляющий половину квадрата, и другой, составляющий половину равностороннего 
треугольника. Первоначально все было смешано и «четыре рода обособились в 
пространстве еще до того, как пришло время рождаться устрояемой из них 
Вселенной». Но затем Бог впервые придал им вид через форму и число и «...они 
были приведены Богом к наивысшей возможной для них красоте и к наивысшему 
совершенству из совсем иного состояния». Нам говорят, что упомянутые выше два 
вида треугольников являются прекраснейшими формами и поэтому Бог использовал их 
при создании материи. Посредством этих двух треугольников можно построить 
четыре или пять правильных геометрических тел, и каждый атом одного из этих 
четырех элементов является правильным геометрическим телом. Атомы земли — кубы, 
огня — тетраэдры, воздуха — октаэдры и воды — икосаэдры. (Я дойду вскоре и до 
додекаэдра.
)
Теория правильных геометрических тел, которая выдвинута в книге тринадцатой 
Евклида, была в эпоху Платона новым открытием; она была завершена Теэтетом, 
который появля