бы оставался еще не ясным, когда император умер. Однако те, кто пытался 
быть преемником Фридриха, были лишены его силы и постепенно потерпели поражение,
 оставив Италию раздробленной, а папу — победителем.

Смерть пап вносила мало перемен в ход борьбы; каждый новый папа фактически без 
всяких изменений продолжал политику своего предшественника. Григорий IX умер в 
1241 году; в 1243 году папой был избран Иннокентий IV, ярый враг Фридриха. 
Людовик IX, несмотря на свою безупречную ортодоксальность, пытался умерить 
ярость Григория IX и Иннокентия IV, но тщетно. Особенно нетерпимым был 
Иннокентий IV, который отверг все предложения о переговорах со стороны 
императора и не разбирался в средствах борьбы против него. Он объявил Фридриха 
низложенным с престола, провозгласил против него крестовый поход и отлучил от 
церкви всех тех, кто его поддерживал. Монахи агитировали против Фридриха, 
мусульмане поднимали восстания, заговоры возникали даже среди виднейших 
номинальных его приверженцев. Все это еще более ожесточало Фридриха; 
заговорщики были жестоко покараны, а у пленников вырывали правый глаз и 
отрубали правую руку.

В один момент этой титанической борьбы Фридрих подумывал об основании новой 
религии, в которой он должен был стать мессией, а его министр Пьетро делла 
Винья — занять место св. Петра [338 - См. биографическое исследование о 
Фридрихе II, принадлежащее перу Германа Канторовича.]. Он не зашел настолько 
далеко, чтобы предать свой проект огласке, но поделился им в письме, 
адресованном делла Винья. Вдруг, однако, Фридрих уверился, основательно или 
безосновательно, что Пьетро задумал против него заговор; он ослепил его и 
выставил на всеобщее поругание в клетке; но Пьетро избежал дальнейших страданий,
 покончив жизнь самоубийством.

Фридрих, несмотря на всю свою талантливость, не мог бы добиться победы, ибо 
существовавшие в его время антипапские силы были проникнуты благочестием и 
демократизмом, в то время как его целью было нечто подобное восстановлению 
языческой Римской империи. В области культуры Фридрих был просвещенным 
человеком, но в политическом отношении он стоял на реакционных позициях. Двор 
Фридриха носил восточный характер: он имел гарем с евнухами. Но именно при этом 
дворе зародилась итальянская поэзия; Фридрих и сам имел некоторые заслуги как 
поэт. В ходе своей борьбы с папством он опубликовал полемические заметки об 
опасностях церковного абсолютизма, которые были бы восторженно приняты в XVI 
столетии, но в его время не получили никакого отклика. Еретики, в которых 
Фридрих должен был бы видеть своих союзников, представлялись ему лишь 
бунтовщиками, и, чтобы угодить папе, он подвергал их преследованиям. Если бы не 
император, свободные города могли бы стать противниками папы; но до тех пор 
пока Фридрих требовал от них покорности, они приветствовали папу как своего 
союзника. В итоге, несмотря на то что Фридрих был свободен от суеверий своего 
века, а в культурном отношении намного превосходил других современных 
правителей, положение императора вынуждало его стать врагом всех политически 
свободолюбивых сил. Поражение Фридриха было неизбежным, но из всех исторических 
деятелей, потерпевших поражение, он остается одним из наиболее интересных.

Еретики, против которых выступал Иннокентий III и которых преследовали все 
правители (включая Фридриха), заслуживают изучения как сами по себе, так и 
потому, что они приоткрывают завесу над чувствованиями народа, которые в 
противном случае в литературе того времени едва ли оставили бы хоть 
какой-нибудь след.

Наиболее интересной и вместе с тем наиболее крупной из этих еретических сект 
были катары, более известные в Южной Франции под названием альбигойцев. Родиной 
доктрин катаров была Азия, откуда они проникли в Европу через Балканы; доктрины 
эти получили широкое распространение в Северной Италии, а на юге Франции их 
разделяло огромное большинство населения, включая знать, которая была рада 
предлогу захватить церковные земли. Причина широкого распространения этой ереси 
заключалась частично в разочаровании, порожденном крахом крестовых походов, но 
главным образом в том нравственном негодовании, которое вызывали богатство и 
порочный образ жизни духовенства. В это время широкое распространение получили 
чувства, аналогичные позднейшему пуританизму, в пользу личной святости; чувства 
эти были связаны с культом бедности. Церковь владела огромными богатствами и в 
значительной мере обмирщилась: очень многие священники вели кричаще 
безнравственный образ жизни. Монахи нищенствующих орденов обвиняли монахов 
более старых орденов и приходских священников, утверждая, что они надругаются 
над исповедальней, используя ее для обольщения верующих прихожанок; враги 
монахов нищенствующих орденов платили им тем же обвинением. Не подлежит 
никакому сомнению, что в большинстве случаев эти обвинения были совершенно 
справедливыми. Чем более церковь притязала на верховенство, обосновывая свои 
притязания религиозными доводами, тем более простые люди ужасались контрасту 
между обетами и делами духовенства. В XIII столетии действовали те же 
побуждения, которые в конечном счете привели к Реформации. Главное различие 
заключалось в том, что светские правители не были готовы связать свою судьбу с 
еретиками, а это объяснялось в основном тем, что ни одна из существовавших 
тогда философий не могла примирить ересь с притязаниями королей на господство.

Мы лишены возможности точно установить взгляды катаров, ибо целиком зависим от 
свидетельств их врагов. К тому же церковники, хорошо знакомые с историей ересей,
 склонны были приклеивать ко всем им какой-нибудь знакомый ярлык и приписывать 
существующим сектам взгляды прежних сект, часто на основе какого-нибудь весьма 
отдаленного сходства. Тем не менее мы располагаем многими д