Несмотря на то что Бернард был политиком и изувером, он был человеком 
искреннего религиозного темперамента и принадлежащие ему латинские гимны 
отличаются большой красотой [336 - В средневековых латинских гимнах, 
рифмованных и тонических, получила выражение — порой возвышенное, порой нежное 
и патетическое — лучшая сторона религиозных чувствований той эпохи.]. Среди лиц,
 подпавших под влияние Бернарда, мистицизм получал все большее преобладание, 
пока он не перешел в нечто подобное ереси в учении Иоахима Флорского (ум. в 
1202 году). Однако влияние последнего приходится на более поздний период. Св. 
Бернард и его последователи искали религиозную истину не на путях рационального 
мышления, а на путях субъективного опыта и созерцания. Абеляр и Бернард, 
возможно, в равной мере страдали односторонностью.

Будучи религиозным мистиком, Бернард сожалел по поводу того, что папство 
втянулось в мирские дела, и осуждал светскую власть. Хотя Бернард был 
проповедником крестового похода, ему, видимо, было невдомек, что ведение войны 
требует организации и не может держаться на одном лишь энтузиазме. Бернард 
сетует, что помыслы людские поглощает «не закон Господа, а закон Юстиниана». Он 
приходит в ужас, когда папа защищает свои владения при помощи военной силы. 
Дело папы — религия, а к действительности власти он не должен стремиться. 
Однако эта точка зрения соединяется в Бернарде с чувством безграничного 
благоговения перед папой, которого он величает «князем епископов, наследником 
апостолов, первородства Авеля, управления Ноя, патриаршества Авраама, чина 
Мельхиседека, сана Аарона, власти Моисея, судейства Самуила, могущества Петра, 
помазания Христа». Фактическим итогом деятельности св. Бернарда явилось, 
несомненно, огромное умножение власти папы в сфере светских дел.

Иоанн Солсберийский не был значительным мыслителем, но написанная им летопись, 
основанная на слухах и сплетнях, является ценным источником для изучения его 
времени. Иоанн служил секретарем у трех архиепископов Кентерберийских, одним из 
которых был Беккет; он являлся другом Адриана IV; к концу своей жизни он стал 
епископом Шартра, где и умер в 1180 году. В вопросах, лежавших за пределами 
веры, Иоанн — человек скептического склада; сам себя он называл академиком (в 
том смысле, в котором этот термин употребляет св. Августин). К королям он питал 
умеренное почтение: «Неграмотный король — это коронованный осел». Иоанн чтил св.
 Бернарда, но отлично понимал, что предпринятая им попытка примирить Платона и 
Аристотеля обречена на неудачу. Иоанн восхищался Абеляром, но высмеивал его 
теорию универсалий, впрочем, равно как и теорию Росцелина. Логику Иоанн считал 
полезным введением в науку, но самое по себе занятием пустым и бесполезным. Он 
утверждал, что Аристотель может быть превзойден даже в логике; чувство почтения 
к древним авторам не должно служить помехой на пути критического применения 
разума. Платон все еще является для Иоанна «царем всех философов». Он лично 
знаком с большинством ученых своего времени и принимает дружеское участие в 
схоластических диспутах. Посетив как-то одну философскую школу, в которой он не 
был тридцать лет, Иоанн с улыбкой обнаруживает, что в ней продолжают обсуждать 
все те же проблемы. Атмосфера общества, в котором он вращается, весьма сходна с 
атмосферой общих гостиных в Оксфорде лет тридцать назад. К концу жизни Иоанна 
соборные школы уступили место университетам, а университеты, по крайней мере в 
Англии, обнаружили удивительную живучесть традиций с того времени и вплоть до 
наших дней.

На протяжении XII столетия переводчики постепенно умножили число греческих книг,
 доступных западным ученым. Было три основных источника таких переводов: 
Константинополь, Палермо и Толедо. Наиболее значительным из них был Толедо, но 
переводы, проникавшие отсюда, часто выполнялись с арабского языка, а не 
непосредственно с греческого языка. Во второй четверти XII столетия архиепископ 
Толедский Раймунд основал переводческую школу, деятельность которой оказалась 
весьма плодотворной. В 1128 году Иаков Венецианский перевел «Аналитику», 
«Топику» и «Sophistici Elenchi» [337 - «Софистические доказательства». — Прим. 
перев.]; «Вторая аналитика» показалась западным философам слишком трудной. 
Генрих Аристипп из Катании (ум. в 1162 году) перевел диалоги «Федон» и «Менон», 
но его переводы не оказали непосредственного влияния. Каким бы неполным ни было 
знание хрсческой философии в XII столетии, ученые сознавали, что значительную 
часть ее Западу еще предстоит открыть, и на этой почве возникла известная жажда 
более полно ознакомиться с античностью. Иго ортодоксии не было таким уж суровым,
 как иной раздумают; философ всегда мог изложить свои взгляды в книге, а потом, 
в случае необходимости, изъять из нее еретические места после того, как они 
будут подвергнуты всестороннему публичному обсуждению. Большинство философов 
того времени были французами, а Франция имела для церкви большое значение как 
противовес Империи. Какие бы богословские ереси ни могли возникать среди 
философов, в политическом отношении все ученые клирики стояли на ортодоксальных 
позициях; это делало особенно одиозной фигуру Арнольда Брешианского, 
составлявшего исключение из правила. В целом ранняя схоластика может 
рассматриваться в политическом отношении как детище борьбы церкви за власть.




Глава XII. XIII 
СТОЛЕТИЕ

В XIII столетии средние века д