ла на некоторое 
время уничтожена датчанами, культура Франции пострадала от норманнов. Сарацины 
опустошили Южную Италию, завоевали Сицилию, а в 846 году даже напали на Рим. В 
целом X столетие было едва ли не самой мрачной эпохой в истории западного 
христианского мира; тогда как IX столетие скрашивают английские деятели церкви 
и поразительная фигура Иоанна Скота, о котором мне вскоре предстоит рассказать 
подробнее.

Упадок власти Каролингов после смерти Карла Великого и раздел его империи на 
первых порах пошли на пользу папству. Папа Николай I (858-867) поднял власть 
папства на значительно большую высоту по сравнению со всеми своими 
предшественниками. Он вступал в столкновение с императорами Востока и Запада, с 
королем Франции Карлом Лысым и королем Лотарингии Лотарем II, а также с 
епископатом чуть ли не всех христианских стран; но почти во всех своих 
столкновениях папа добивался успеха. Во многих областях духовенство попало в 
зависимость от местных государей, и Николай I приложил много усилий, чтобы 
исправить это положение вещей. Два самых крупных спора, которые он затеял, 
касались развода Лотаря II и низложения Константинопольского патриарха Игнатия, 
совершенного с нарушением канонического права. Церковным властям в течение 
всего средневековья приходилось часто иметь дело с королевскими разводами. 
Короли были людьми необузданных страстей; нерасторжимость брака они считали 
доктриной, обязательной лишь для подданных. Но заключать браки могла одна лишь 
церковь, а если церковь объявляла брак недействительным, то почти наверняка 
надо было ждать распрей и династической войны из-за наследования престола. 
Поэтому позиции церкви в деле противодействия королевским разводам и незаконным 
бракам были очень сильны. В Англии она утратила эти позиции при Генрихе VIII, 
но вернула их при Эдуарде VIII.

Когда Лотарь II потребовал развода, духовенство его королевства дало согласие. 
Однако папа Николай низложил епископов, потворствовавших этому решению, и 
наотрез отказался удовлетворить просьбу короля о разводе. Тогда брат Лотаря, 
император Людовик II, двинулся на Рим, чтобы припугнуть папу; однако суеверные 
страхи оказались сильнее, и он повернул назад. Дело кончилось тем, что воля 
папы восторжествовала.

Большой интерес представляет дело Игнатия, ибо оно показывает, что папа все еще 
мог отстаивать свои права на Востоке. Игнатий, навлекший на себя ненависть 
регента Бардаса, был низложен, а на его место поставлен Фотий, до того бывший 
мирянином. Византийское правительство обратилось к папе с просьбой 
санкционировать эту перемену. Папа от себя послал для расследования дела двух 
легатов; когда они прибыли в Константинополь, то подверглись угрозам и дали 
свое согласие. До поры до времени все эти факты удавалось скрывать от папы, но 
когда они стали ему известны, он повел себя очень круто. По повелению папы в 
Риме был созван собор для рассмотрения вопроса; папа отрешил от должности 
одного из легатов, бывшего епископом, а также архиепископа Сиракузского, 
возведшего в сан Фотия; папа предал анафеме Фотия, отрешил от церковных 
должностей всех тех, кого он назначил, и восстановил в церковных должностях 
всех тех, кого отрешили за выступления против Фотия. Император Михаил III был 
взбешен и послал папе гневное письмо, но папа ответил: «Пора королей-жрецов и 
императоров-первосвященников минула, христианство разделило эти обязанности; и 
если христианские императоры нуждаются в папе, ибо нам предстоит вечная жизнь, 
то папы совершенно не нуждаются в императорах, за исключением лишь того, что 
касается мирских дел». В ответ Фотий и император созвали собор, который отлучил 
папу от церкви и объявил римскую церковь еретической. Однако вскоре после того 
Михаил III был убит, а его преемник Василий восстановил Игнатия, молчаливо 
признав тем самым папскую юрисдикцию в этом вопросе. Это торжество произошло 
сразу после смерти Николая и должно быть приписано почти исключительно 
случайностям дворцовых переворотов. После того как Игнатий умер, Фотий снова 
стал патриархом, и трещина между восточной и западной церквами углубилась. 
Таким образом, нельзя сказать, что в конечном счете политика Николая в этом 
вопросе увенчалась победой.

Пожалуй, с еще большими трудностями, чем в своих отношениях с королями, Николай 
столкнулся, когда пытался диктовать свою волю епископам. Архиепископы стали 
считать себя весьма могущественными особами и вовсе не желали смиренно 
склоняться перед волей церковного монарха. Однако Николай настаивал на том, что 
епископы обязаны своим существованием папе, и при жизни ему в целом удавалось 
добиваться признания этого взгляда. На протяжении всех этих столетий большие 
сомнения вызывал вопрос о порядке назначения епископов. Первоначально епископы 
избирались возгласами одобрения верующих соборных городов; затем обычно выборы 
проводились синодом епископов близлежащих городов; еще позднее — порою королем, 
порою папой. Епископов можно было низлагать за серьезные прегрешения, но кому 
принадлежало право суда над ними — папе или провинциальному синоду, — 
оставалось неясным. В силу всей этой неопределенности реальная епископская 
власть зависела от энергии и изворотливости самих епископов. Николай возвысил 
папскую власть до крайнего предела, до которого она вообще могла подняться в те 
времена; при его преемниках она снова пала до весьма низкого уровня.

На протяжении X столетия папство находилось под полным контролем местной 
римской аристократии. Твердых правил избрания папы еще не существовало; порою 
они были обязаны своим возвышением одобре