пешно завершившиеся признанием 
полной автономии Иудеи. Роду Ионафана, известному под названием Хасмонейской 
династии, принадлежала первосвященническая власть вплоть до Ирода.

Евреи этого времени переносили преследования и оказывали сопротивление с 
подлинным героизмом, хотя обращался этот героизм на защиту дела, которое нам не 
представляется столь уж важным, вроде обрезания и признания употребления 
свиного мяса нечестивым.

Период преследования со стороны Антиоха IV был критическим в еврейской истории. 
Евреи диаспоры к этому времени все более и более эллинизировались; евреи, 
оставшиеся в Иудее, были маленькой горсткой; причем даже среди них богачи и 
правящая знать склонялись к принятию греческих новшеств. Если бы не героическое 
сопротивление «Хасидим», еврейская религия легко могла бы погибнуть. Если бы 
это случилось, то не было бы ни христианства, ни ислама, сколько-нибудь похожих 
на ту форму, в которую они фактически вылились. Вот что пишет Таунсенд во 
введении к своему переводу четвертой книги Маккавеев [242 - В русском переводе 
Библии книги четвертой Маккавеев нет; рассказ о старце и семи братьях, который 
приведен далее, содержится в книге второй Маккавеев. — Прим. ред.
]:


«Кто-то удачно заметил, что если бы иудаизм как религия погиб при Антиохе, то 
исчезла бы почва, на которой выросло христианство; таким образом, кровь, 
пролитая маккавейскими мучениками, спасшими иудаизм, в конечном счете стала тем 
семенем, из которого выросла церковь. И поскольку не только в христианстве, но 
и в исламе монотеизм происходил от еврейского источника, то можно с полным 
правом считать, что самим нынешним существованием монотеизма мир как на Востоке,
 так и на Западе обязан Маккавеям»[243 - The Apocrypha and Pseudepigrapha of 
the Old Testament in English, ed. by R. H. Charles. Vol. II, p. 659.].


Однако сами Маккавеи не пользовались симпатиями позднейших евреев, ибо род их, 
заполучив первосвященническую власть, после первых успехов стал проводить 
мирскую и приспособленческую политику. Дань восхищения платилась лишь мученикам.
 Все это, а также некоторые другие интересные моменты иллюстрирует четвертая 
книга Маккавеев, написанная, вероятно, в Александрии незадолго до времени 
Христа. Вопреки своему названию она ни разу даже не упоминает Маккавеев; тема 
ее — изумительное мужество, проявленное одним старцем, а в другом рассказе — 
семью юными братьями, которых Антиох пытал, а потом сжег живыми в присутствии 
матери, которая умоляла их быть стойкими до конца. Сначала Антиох пытался 
убедить братьев добротой, уверяя их, что если только они согласятся есть свиное 
мясо, он одарит их своими милостями и обеспечит счастливое будущее. Когда они 
отказались, он показал им орудия пытки. Но и тогда они остались непоколебимыми, 
заявив Антиоху, что после смерти его уделом будут вечные муки, а они получат в 
награду вечное блаженство. Одного за другим, в присутствии друг друга и своей 
матери, их сначала увещевали съесть свиное мясо, а затем, когда они все-таки 
отказались сделать это, подвергли пыткам и казнили. Рассказ кончается тем, что 
царь обратился к своим солдатам и высказал надежду, что им пойдет на пользу 
такой пример мужества. Рассказ, конечно, приукрашен легендой, но исторические 
факты подтверждают, что преследования были жестокими и что переносились они 
героически; подтверждается также и то, что главными вопросами, из-за которых 
шла борьба, были обрезание и употребление свиного мяса.

Эта книга интересна и в другом отношении. Хотя автор, несомненно, был 
ортодоксальным евреем, он пользуется языком стоической философии и ставит своей 
задачей доказать, что евреи живут в полнейшем согласии с ее наставлениями. 
Книга открывается 
фразой:


«К числу глубочайших философских проблем относится вопрос, который я 
предполагаю обсудить, а именно: является ли вдохновенный разум верховным 
правителем наших страстей? И я прошу вас посвятить свое ревностное внимание 
этой философской проблеме».


Александрийские евреи в философии хотели учиться у греков, но в то же время они 
с необычайной непреклонностью придерживались закона, особенно в том, что 
касалось обрезания, соблюдения шаббата и воздержания от свиного мяса и иной 
нечистой пищи. Чем дальше, со времени Неемии до периода, следующего за падением 
Иерусалима в 70 году н.э., тем закон приобретал в их глазах все большее и 
большее значение. Они уже не терпели в своей среде пророков, желавших сказать 
что-то новое. Поэтому тем александрийским евреям, которые ощущали в себе 
потребность писать в стиле пророков, приходилось делать вид, будто они открыли 
какую-то старую книгу — Даниила, Соломона или какого-нибудь иного непогрешимого 
авторитета древности. Обрядовые особенности александрийских евреев объединяли 
их как народ, но требование строжайшего соблюдения закона постепенно уничтожило 
всякую оригинальность и сделало их крайне консервативными. Этот ригоризм 
придает особую значимость бунту св. Павла против господства закона.

И все же Новый завет не является таким уж совершенно новым начинанием, как это 
может показаться тем, кто совсем не знаком с еврейской литературой времени, 
непосредственно предшествовавшему рождению Христа. Пророческое рвение отнюдь не 
угасло, хотя ему, чтобы быть услышанным, приходилось прибегать к уловкам 
псевдонимики. С этой точки зрения величайший интерес представляет книга Еноха 
[244 - Английский текст этой книги см.: R. H. Charles. Op. cit.; ценна также 
вступительная статья этого автора.] — произведение, сложившееся из сочинений 
разных авторов, из которых наиболее раннее было н