ндальных обвинений, выдвинутых против Эпикура стоиками, и не всегда 
ясно — сам ли он утверждает что-то или просто передает клевету. Сплетни, 
измышленные стоиками, говорят против них, — и это следует вспомнить, когда 
восхваляется их возвышенная мораль; но это не факты, относящиеся к Эпикуру. 
Например, существовала легенда, согласно которой его мать была жрицей-знахаркой,
 о чем Диоген говорит: «Они (по-видимому, стоики) уверяют, что он обычно бродил 
от дома к дому со своей матерью, которая читала очистительные молитвы и 
помогала отцу в преподавании основ знаний за грошовую плату».

Бейли дает следующий комментарий [193 - Cyril Bailey. The Greek Atomists and 
Epicurus. Oxford, 1928, p. 221. Мистер Бейли специализировался на Эпикуре, и 
его книга бесценна для изучающих данный вопрос.]: «Если хоть какая-либо правда 
содержится в рассказе о том, как он ходил со своей матерью в качестве 
провожатого, повторяя формулу ее заклинаний, — он, вполне вероятно, в самом 
раннем возрасте проникся к суевериям той ненавистью, которая впоследствии была 
столь яркой, выдающейся чертой его учения». Эта теория привлекательна, но, 
ввиду исключительной беззастенчивости позднейших времен античного мира в 
выдумывании сплетен, я не считаю ее имеющей какое-либо основание [194 - Стоики 
были очень несправедливы к Эпикуру. Эпиктет, например, обращаясь к нему, 
говорил: «Вот жизнь, которую ты сам объявляешь стоящей: есть, пить, спариваться,
 испражняться и храпеть» [кн. II, гл. XX. Речи Эпик-тета (Discourses of 
Epictetus)].]. Против этого говорит тот факт, что он с необычайно большой 
любовью относился к своей матери [195 - Gilbert Murray. Five Stages, p. 130.].

Однако основные факты из жизни Эпикура, кажется, известны довольно точно. Отец 
его был бедный афинский переселенец на Самосе; Эпикур родился в 342 или 341 
году до н.э., но на Самосе или в Аттике — не установлено. Во всяком случае, 
юность его прошла на Самосе. Он утверждает, что пристрастился к изучению 
философии в 14-летнем возрасте. 18 лет от роду, примерно в момент смерти 
Александра, он поехал в Афины, видимо, для того, чтобы установить свое 
гражданство, но, пока он там был, афинские переселенцы были изгнаны с Самоса 
(322 год до н.э.). Семья Эпикура нашла убежище в Малой Азии, где он 
присоединился к родным. В Таосе либо в это самое время, либо немного раньше его 
обучал философии некий Навзифан, по-видимому последователь Демокрита. Хотя в 
своей философии в ее окончательном виде Эпикур больше обязан Демокриту, чем 
какому-либо другому философу, он никогда не выражал ничего, кроме презрения, к 
Навзифану, о котором отзывался, как о «моллюске».

В 311 году до н.э. он основал школу, вначале в Митилене, затем в Лампсаке, а с 
307 года — в Афинах, где и умер в 270-271 годах до н.э.

После трудных лет юности его жизнь в Афинах была спокойна, и покой нарушался 
только болезнями. Он владел домом и садом (по-видимому, расположенным отдельно 
от дома), и именно в саду он обучал. Три его брата и некоторые другие с самого 
начала состояли в его школе, однако в Афинах его община увеличилась не только 
за счет обучающихся философии, но и за счет друзей и их детей, рабов и гетер. 
Это последнее обстоятельство и послужило поводом для клеветы со стороны его 
недругов, по-видимому совершенно несправедливой. Он обладал исключительной 
способностью к чисто человеческой дружбе и писал милые письма юным детям членов 
общины. Он не вел себя с той важностью и сдержанностью в выражении чувств, 
которой ожидали от философов в древности: его письма удивительно естественны и 
просты.

Жизнь общины была очень проста, скромна — частично из принципа, а частично (без 
сомнения) из-за недостатка денег. Пища и питье у них состояли преимущественно 
из хлеба и воды, что Эпикур считал вполне удовлетворительным. «Я ликую от 
радости телесной, питаясь хлебом с водою, я плюю на дорогие удовольствия, — не 
за них самих, но за неприятные последствия их». В финансовом отношении община 
зависела, по крайней мере частично, от добровольных даяний. «Пришли мне 
горшечного сыра, чтобы мне можно было пороскошествовать, когда захочу», — писал 
он своему другу. Другому другу: «Так присылай нам начатки [пожертвования] для 
ухода за нашим священным телом ради тебя самого и твоих детей». И еще: «Пенсия, 
которую... назначил... я требую, чтобы ее одну они мне посылали, хотя бы были 
среди гиперборейцев. Именно только сто двадцать драхм в год от каждого из обоих 
я желаю получать...
»
Эпикур всю жизнь страдал из-за плохого здоровья, но научился переносить это с 
большой стойкостью. Именно он, а не стоики, первый утверждал, что человек может 
быть счастлив на дыбе. Два письма — одно, написанное за несколько дней до 
смерти, а другое в самый день смерти, — показывают, что он имел право на такое 
мнение. В первом говорится: «На седьмой день, когда я это пишу, у меня 
получилось полное задержание мочи и были такие боли, какие приводят к 
последнему дню. Так если что случится со мною, ты имей попечение о детках 
Метродора года четыре или пят