огребениях [189 - Там же, р. 117.]. Он жил, как 
индийский факир, подаянием. Он заявлял о своем братстве не только со всем 
человеческим родом, но также и с животными. Он был человеком, рассказы о 
котором собирались еще при жизни. Широко известен тот факт, как Александр 
посетил его и спросил, не хочет ли он какой-либо милости. «Только не заслоняй 
мне свет», — ответил Диоген.

Учение Диогена никоим образом не было тем, что мы теперь называем «циничным», 
как раз наоборот. Он пламенно стремился к «добродетели», в сравнении с которой, 
как он утверждал, все земные блага ничего не стоят. Он искал добродетель и 
моральную свободу в освобождении от желания: будьте безразличными к благам, 
которыми одарила вас фортуна, и вы освободитесь от страха. В этом отношении, 
как мы увидим, его доктрина была воспринята стоиками, но они не пошли за ним в 
отказе от прелестей цивилизации. Диоген считал, что Прометей был справедливо 
наказан за то, что принес человеку искусства, породившие сложность и 
искусственность современной жизни. В этом он напоминает последователей даосизма,
 Руссо и Толстого, но более устойчив во взглядах, чем они.

Хотя он был современником Аристотеля, его доктрина по своему характеру 
принадлежит к эллинистическому веку. Аристотель был последним греческим 
философом, чье мироощущение было жизнерадостным; после него все философы в той 
или другой форме проповедовали уход от жизни. Мир плох, давайте научимся быть 
независимыми от него. Внешние блага непрочны, они — дары судьбы, а не 
вознаграждение за наши собственные усилия. Только субъективные блага — 
добродетель или довольство, достигнутое путем смирения, — прочны, и только они 
поэтому имеют цену для мудреца. Сам Диоген был человеком, полным энергии, но 
его учение, как и все доктрины эллинистической эпохи, должно было привлекать 
людей утомленных, у которых разочарование убило естественную активность. И, 
конечно, оно не было рассчитано на то, чтобы развивать искусство или науку, 
дело управления государством или любую другую полезную деятельность, за 
исключением протеста против могущественного зла.

Интересно наблюдать, во что превратилось учение киников, когда оно стало 
популярным. В начале III века до н.э. киники были в моде, особенно в 
Александрии. Они публиковали небольшие проповеди, указывающие, как легко 
обойтись без материальных благ, каким счастливым можно быть, вкушая самую 
простую пищу, как тепло может быть зимой без дорогих одежд (что в Египте было 
сущей правдой), как глупо чувствовать привязанность к родной стране или 
горевать, когда умирают твои дети или друзья. «Смерть моего сына или моей жены, 
— говорит Телес, бывший одним из таких киников-популяризаторов, — не причина 
для того, чтобы я стал пренебрегать самим собой, все еще живым, и перестал бы 
присматривать за своим имуществом» [190 - The Hellenistic Age. Cambridge, 1923, 
p. 88.]. С этого момента становится трудным чувствовать какую-либо симпатию к 
простой жизни, которая сделалась слишком уж простой. Недоумеваешь, кому 
нравились эти проповеди? Богачам ли, которым хотелось думать, что страдания 
бедняков вымышлены? Или это были обедневшие люди, которые хотели бы презирать 
преуспевающего дельца? Или это были сикофанты-прихлебатели, убедившие самих 
себя, что благотворительность, которой они пользовались, была чем-то неважным? 
Телес говорит богачу: «Ты даешь щедро, а я принимаю мужественно, не пресмыкаясь,
 не роняя никогда своего достоинства и не ворча» [191 - Там же, р. 86.]. Очень 
удобное учение! Популярный цинизм учит не отказу от благ этого мира, а лишь 
некоторому безразличию к ним. Что касается тех, кто берет взаймы, то цинизм 
всячески преуменьшает его обязательства по отношению к заимодавцу. Видно, как 
слова «циничный», «циник» приобрели свое теперешнее значение.

Лучшее из учения киников перешло к стоицизму — вообще неизмеримо более полному, 
совершенному и законченному философскому учению.

Скептицизм как доктрина этих школ был впервые провозглашен Пирроном, который 
состоял в армии Александра и участвовал в его военном походе до самой Индии. 
По-видимому, это в достаточной мере удовлетворило его интерес к путешествиям, и 
остаток своей жизни он провел в родном городе Элисе, где и умер в 270 году до н.
э. В учении было немного нового, за исключением некоторой систематизации и 
формулирования более старых сомнений. Скептицизм в отношении к чувствам 
волновал греческих философов уже на очень ранней стадии; единственным 
исключением были те, кто, подобно Пар